Алексей Бессонов - Сожгите всех!

– Ладно, – Андрей допил свое пиво и поднялся из-за стола, – поеду я. У меня что завтра, что послезавтра – дурдом. По двадцать больных да еще и объезд.

Моросивший с утра дождик размыл дорогу. Когда-то она была засыпана гравием на плотной связующей основе, но в годы войны заниматься такой ерундой, как дороги, на Оксдэме было некогда, а теперь – некому. Гидрообъемная трансмиссия, натужно завывая, вращала облепленные грязью колеса, а до одури уставший доктор Огоновский слепо смотрел перед собой, не слыша ни воя, ни рева движка, – он ехал домой. Дома ждал ужин, дома ждала Ханна и радостный щенок Том, с визгом бросающийся ему под ноги. Перед глазами Огоновского стояла картина ужасающей, непривычной ему нищеты, картина, превратившаяся за последние недели в обыденность, но все еще не переставшая шокировать. Он видел пустые дома, в которых осталась только та мебель и утварь, которую никому нельзя было продать. Он видел семьи, живущие только тем, что родит скупая оксдэмская земля, а также подачками более удачливых соседей. Более удачливыми были те, чьи мужчины вернулись с войны – пусть не все, пусть только один-два, но все же вернулись, а значит, они не пропадут. Он с ужасом думал о том, что будет, когда наступит зима...

Возвращаясь на Оксдэм, Андрей ожидал, конечно, увидеть достаточно суровую картину, но реальность превзошла самые пессимистические ожидания. Это был кошмарный сон – поселки, треть жителей которых обречена на вымирание. Он уже видел женщин, отдающих своим детям последний кусок и тихо умирающих от голода. Он колол глюкозу направо и налево, понимая: это единственное, что находится в его власти, – сколько не израсходуй, все тут же возместят, тем более что в планетарном аптечном управлении, как он знал, понимают ситуацию не хуже его – и терзался своим бессилием.

Он испытывал чувство, схожее с тем отчаянием, которое охватывало его всякий раз, когда у него на руках умирал человек.

На лобовое стекло упали первые крупные капли дождя. Упали, не успели стечь и брызнули во все стороны крохотными водяными шариками – стекло было водоотталкивающим. Медленно проехала широкая щетка «дворника». Андрей скосил глаза вправо, где рос на холмах небольшой аккуратный поселок, и с удивлением разглядел служебный грузовик шерифа и горстку вооруженных людей возле него. Огоновский остановился, сдал назад и вывернул руль, въезжая на дорогу, что вела к селению.

Завидев его джип, люди почтительно расступились, позволяя ему подъехать поближе к грузовику. В кабине машины сидел Маркелас, возбужденно орущий что-то в портативную рацию. Андрей выбрался из автомобиля, внимательно оглядел странную команду – в основном здесь были крепкие, тертые войной мужики, составлявшие костяк местной самообороны. Многие из них служили в десанте, так что старенькие излучатели отнюдь не выглядели в их руках граблями, как это часто бывает с цивильными.

– Что случилось», джентльмены? – спросил Андрей и сунулся в машину, чтобы взять с панели сигареты.

– Сволочь из болот полезла, – возбужденно ответил ему чей-то ломкий тенор.

– Какая сволочь? Блэз, ты здесь?

– Здесь, ваша милость, – из толпы выступил недавний лейтенант, вооруженный весьма серьезным «Торном», доставшимся ему, судя по всему, в качестве награды.

– Что за сволочь, о чем они?

Из машины наконец вывалился растрепанный Маркелас.

– Вся та мразь, что от призыва пряталась, – объяснил он. – Понравилось им в старых шахтах да в болотах, а теперь вдруг полезли – Вальдека ограбили, двух свиней уволокли и дочку его младшую. Вот я и собрал народ. Второй отряд с запада пойдет, там Воли Пшездецкий. На закате начнем, да и врежем им как следует. Темнота нам в помощь.

– Я с вами, – сразу решил Андрей. – Знаю я вас, Христово воинство, вы впотьмах друг дружку перестреляете.

– Ура, док! – крикнул кто-то. – Док с нами!

– Не имеешь права, – негромко произнес Маркелас, глядя в грязь у себя под ногами, – и гомон возбужденных голосов моментально смолк, уступив тяжелому, настороженному молчанию. – Государственный служащий не имеет права вступать в подразделения планетарной самообороны, ему место в регулярных войсках. Забыл, полковник?

Андрей вздохнул. Маркелас был прав – как всегда... Яростно затягиваясь сигаретой, он обошел свой джип и откинул вверх тяжелую дверь багажника.

– Офицеров много у вас? – спросил он.

– Блэз, Скляр и еще кто-то, – ответил за всех шериф.