Кир Булычев: Похищение Тесея

— Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя. — А толстый Плюшкин? — Он умер от старости полвека назад. — Значит, матчи проходят по-разному? — Общий результат — четыре — три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.

— Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была! — Конечно же, ты там была. — И еще сто тысяч человек? — И еще сто тысяч. — И президент?

— Какое-то число людей — миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.

— Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой? — Вот именно, умничка! — А вы сами все знали?

— Я не был закодирован. Я же находился на работе. — А почему меня одурачили? — Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером. — Одурачить сто тысяч человек! — Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, — и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни. — Гнусный наркотик!

— Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность, как хорошая книга, как фильм. Полюбил его — смотри снова. Не удалось посмотреть — тоже не беда.

— В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии. — В хорошем — участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя. — Но тебя не могут побить.

— С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует. — Значит, участие кажущееся? — Нет, участие настоящее.

Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита. — Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, — произнесла Кора. — Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион…

— Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он — игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов. — Не утешайте меня, комиссар, — запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.

У входа из старой подземки их ждал серый с синей .полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи…

Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.

Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.

— Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!

Через шесть минут флаер примчал их в санаторий «Узкое», раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.

Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил. Они вошли в кабинет комиссара. Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка. Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.

— Присаживайся, Кора, — произнес комиссар, — чувствуй себя как дома.

Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.

— Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?

— Вы же знаете, что я пью только водку «Абсолют», — ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.

— Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, — сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки. — Должна?

— Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.

— В чем заключается ее горе? — осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.

— Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить. — Мы должны спасти его? — Вот именно.