Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

Значит, Сарри выявила земную ДНК. Но из этого следовало… Нет!

Эджи повернулся к Сарри, разверз мертвый рот, но ничего не сказал. Зато говорили глаза: в них читалось удивление, боль — и жалость.

Потом Сарри поняла все: не только сущность океана под твердой ледяной коркой, но и замысел машины, ее мысль, которую выдал этот полный жалости взгляд.

Весть об открытии разнеслась со скоростью эпидемии. Одно горячечное объяснение было предложено мгновенно: микробы занесены с «Паутины». В одном из жилых отсеков, воспроизводящих земные условия, произошла утечка — заурядное происшествие, учитывая почтенный возраст всей системы; проступившая вода замерзла, крохотные кристаллики льда оказались в межзвездном пространстве, попали на зонды, а может, были перенесены ледяным потоком межзвездного света…

Объяснение было вздорным и высосанным из пальца. Тем не менее фукианы и почти все люди заставляли себя в него поверить. Всем было известно, что Земля осталась невообразимо далеко и что она мертва. Об этом даже скучно было упоминать. Всему виной оказалась «Паутина» — по этому поводу существовало согласие. Предпочтение отдавалось маловероятному, поскольку в противном случае пришлось бы поверить в невозможное. Неуверенные голоса твердили, что команда не имеет права лишиться покоя и цели из-за каких-то проклятых микробов, барахтающихся в океане, которых никто толком не видел.

Эджи помалкивал, никак не комментируя болтовню насчет беременной снежинки, панспермии и прочую чушь. Он вообще стал молчалив. Он слонялся по лабораториям, навещал буровую, но никого не подбадривал, ничего не советовал, а просто с необыкновенным вниманием наблюдал за живыми существами.

Наврен первым задал напрашивавшийся вопрос: какова вероятность появления в этих краях снежинки с микробами? Как замороженные споры могли пронзить многокилометровую ледяную толщу? Даже если бы это произошло, откуда у чертовых бактерий энергия и свободный кислород? И как они умудрились так быстро размножиться?

Впрочем, гениям лучше молчать, если они не знают ответа.

Тогда возникло иное объяснение: экспедиция чисто учебная. Эджи, великий старый Наставник, устроил им испытание. Микробы подселены преднамеренно. Такой же фальсификацией могло оказаться и все остальное. Возможно, похожие трюки разыгрываются со всеми экипажами. Ведь крупных открытий не делалось уже на протяжении многих поколений. Все это — искусный розыгрыш, и в любую минуту Эджи объявит им правду. Как они будут хохотать!

Следующий шаг напрашивался сам собой: следовало погрузиться в подледный океан. В мастерской собрали прозрачную сферу. Конструкция ее была элементарной, однако успешная работа в тысячах морей говорила сама за себя. Внутри могли поместиться, скорчившись, два человека. Сначала кандидатами на погружение считались Наврен и Лильке, однако Эджи распорядился вынуть сиденья и заменил людей фукианом.

Объяснений этому решению не требовалось, однако их было в ходу сразу несколько. В пользу фукиана говорил его опыт, возможность длительной работы на глубине и светочувствительные глаза.

Люди усмотрели в происходящем глубокий смысл. Что если фукиан — один из авторов розыгрыша? Командой овладел какой-то неестественный подъем. Над скважиной вырос колпак, под который был загнан пригодный для дыхания воздух. Фукиан выехал на экспедиционном планетоходе и без лишних церемоний пролез в узкое отверстие, как крыса в щелку. Люди зааплодировали. У окна собралась вся команда, за исключением пилота погружаемого аппарата. Когда аппарат был опущен в отверстие — курящуюся паром лужу глубиной в восемь километров, — почти все зрители издали торжествующий крик. Присутствующие уверяли себя и друг друга, что скоро они получат ответы на все вопросы.

Наврен держался особняком; словно подражая Эджи, он мало говорил, если же высказывался, то его замечания были краткими и отрывистыми.

Сарри не сводила с физика глаз. Она сидела неподалеку от него и почти не следила за мониторами. Все остальные были заворожены передаваемыми картинками и цифровой информацией. Вокруг велись бессодержательные разговоры. Реакторы звездолета по-прежнему подогревали воду в скважине. Ледяные стенки скважины были гладкими и прозрачными. Лучи прожекторов вонзались в лед, отражались от тысячелетних трещин и рассыпались радугами. Аппарат продолжал опускаться. Люди с прежним лихорадочным энтузиазмом восторгались всем, что видели. Разве Вселенная — не чудо?