Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

Самое любопытное, что ничего особенного Форд в «Звездных войнах» не сыграл. Его Хан Соло, в сущности, стал продуктом синтеза двух наиболее любимых героев американского экрана. Лихого ковбоя из классических вестернов, искателя приключений, лишь по прихоти сценаристов сменившего потрепанный дилижанс на космический челнок, а старые добрые кольты на бластеры (показательно, что главный герой «Звездных войн» Люк Скайуокер, а вместе с ним и зритель, встречается с Ханом не где-нибудь, а в салуне, пусть и космическом). И частного сыщика, героя «черных детективов», готового (разумеется, за определенную плату) пуститься в водоворот самых отчаянных приключений. Видимо, не случайно и название корабля Соло — «Millenium Falcon» («Тысячелетний Сокол») — так отчетливо рифмуется с названием хрестоматийного фильма Джона Хьюстона «Мальтийский сокол». Скрестите Джона Уэйна и Хэмфри Богарта, заставьте этот «гибрид» действовать «давным-давно, в далекой галактике» — и вы получите Хана Соло собственной персоной. В последующих фильмах серии Форд еще более усугубил постмодерновую сущность своего персонажа — даже одежда (рубаха, жилет, кожаная куртка) выглядела по сравнению с белоснежными скафандрами имперских солдат явным и нескрываемым «ретро».

Еще более откровенно Форд обращался к опыту предшественников в другой трилогии, сделавшей его не просто знаменитым актером, но звездой мирового масштаба. Фильмы Стивена Спилберга о приключениях Индианы Джонса считаются не только шедеврами приключенческого жанра, но и классикой постмодерна. Собственно, их вряд ли можно отнести к какому-либо определенному жанру — это одновременно и фантастика, и приключенческий боевик, и видовой фильм о путешествиях в экзотические страны (за время своей экранной жизни доктор Джонс посетил Южную Америку, Индию, Гималаи, Африку, побывал в европейских столицах), и мелодрама, и даже, как ни странно это прозвучит, религиозная притча об обретении истинной веры. Но при этом все жанры складывались на экране в единую, захватывающую и будоражащую воображение картину и превращались в новый, никем еще не придуманный и не поименованный жанр. Как фильм в целом сочетал несочетаемое, так и герой Форда был героем совершенно нового типа. Ученый с мировым именем носил не подобающее статусу (и, как оказалось впоследствии, предназначенное для собаки) имя Индиана. Солидный университетский преподаватель одновременно представал перед зрителем так и не повзрослевшим сорванцом, готовым ехать на край света в поисках древних сокровищ. А скромный и обаятельный очкарик мог в то же время очень ловко управляться и с турецким ятаганом, и с парабеллумом — и, если надо, без промедления пустить его в ход. Именно такой герой был нужен новому времени, уставшему от однообразных пуленепробиваемых суперменов. Неудивительно, что Индиана Джонс вышел далеко за рамки кино, став героем многочисленных комиксов и романов. И, разумеется, на обложках этих книг красовалась героическая физиономия Форда — никто и в мыслях не мог предположить, что Индиана может выглядеть как-то иначе.

Особняком в ряду фантастических фордовских персонажей стоит Фред Деккер, герой фильма Ридли Скотта «Блейд-раннер» (более известный у нас под дословным переводом названия — «Бегущий по лезвию бритвы»). В весьма вольной экранизации гениального романа Филипа Дика «Мечтают ли андроиды об электрических овцах» Форд исполнил роль охотника за киборгами, неожиданно влюбившегося в одну из своих потенциальных жертв. Если и Хан Соло, и доктор Джонс были героями нетипичными, то Деккер просто не герой. Он резонно не видит ни малейшей доли романтики в своем грязном, опасном и не пользующемся уважением деле. Он постоянно попадает в ситуации одна хуже другой и далеко не всегда выходит из них победителем. Похоже, он вообще устал жить в «мире высоких технологий», которые не только не исправили пороки человеческой натуры, но и сделали их еще более очевидными. И его внезапное чувство по отношению к андроиду с другой планеты — всего лишь попытка сбежать в иной мир, более гуманный и человечный… но вряд ли существующий. Прекратить саморазрушительный бег по лезвию бритвы.

Самая серьезная, противоречивая и сильная в эмоциональном отношении роль Харрисона Форда оказалась, по злой иронии, одной из самых нелюбимых в карьере артиста. «На съемках я чувствовал себя не полноправным участником процесса, а пешкой в чужой игре, — говорит Форд в одном из немногочисленных своих интервью. — И вообще, этот фильм не в моем стиле. Это тот тип интеллектуализма, который не рассчитан на внутреннее сопереживание. Я понимаю, многих именно это и привлекает, но я предпочитаю нечто более эмоциональное».