Ли Брекетт: Грабители Скэйта

– Наши рыбные промыслы, – сказал третий Бендсмен, – серьезно пострадал от Детей Моря, которые делают на них набеги.

– Однако, эти люди, пришедшие в Гед Дарод, должны быть накормлены, – холодно и резко сказал Ферднал. – Передо мной список того, что имеется в Нижнем городе. Даже при очень скудном распределении, чего не должно быть, через месяц у нас не останется провизии. – Он обвел рукой город, равнину, всех, кто там был. – Неужели они сядут за наш стол и найдут его пустым? Что тогда будет?

Бендсмены в красном, члены Совета Двенадцати со своими золотыми жезлами избегали смотреть на Ферднала, и он подумал, что в их глазах явно читается страх.

– Пойдут в другое место, – сказал один из них.

– Не пойдут. Две тысячи лет мы их учили не ходить никуда. Мы – их надежда, и если мы их обманем…

– Есть наемные солдаты…

– И мы их бросим против своих детей? Кроме того, кто поручится за их лояльность, когда их собственные животы будут пусты?

Мириады колокольчиков нежно звенели на многоцветных крышах храмов Нижнего города. С другой стороны здания с тысячью окон, стоявшего как белый обрывистый берег над этими крышами, внутренние дворики и монастыри города Бендсменов были залиты солнцем. Ферднал думал о Цитадели, о Юронне и о силе громадной власти. Можно было подумать, что Старк сумел получить помощь от Темной Богини и что они вместе шли по планете, разрушая все, что Бендсмены построили за тысячелетия.

– Неужели вы не понимаете? – сказал он двенадцати Бендсменам, – эти люди должны быть накормлены!

Кадзимни из Изванда был такого же мнения. Часть садов развлечений Нижнего города была отведена для лагерей наемников.

В Гед Дарод пришли и другие отряды извандийцев в поисках пищи и работы. Их окружал целый океан бродяг, все время вторгавшихся в их лагеря. Наемники соблюдали дисциплину, а бродяги – нет. В некоторых садах стояла ужасная вонь. На улицах тоже.

Заведения, которых веками хватало для нормального количества наемников и приходящих на зимовку бродяг, теперь не могли вместить эти орды, которые ели, спали и гадили, где попало. Больницы и детские сады были переполнены, даже в храмах было полно народу. Бендсмены и их слуги делали все, что могли, но в городе и лагерях беженцев под стенами начались эпидемии. Распределение пищи такому множеству людей было медленным и трудным делом. Люди размахивали кулаками, испускали крики.

Вспыхивали небольшие драки, во время которых тележки с продуктами отнимались силой. Порядок трещал по всем швам.

Делая обход со своими людьми для охраны тележек или укладываясь на ночь в своем лагере, окруженном двигающейся, шумящей и воняющей толпой, Кадзимни думал, что город тяжело запутался и эта тяжесть может легко его раздавить. Теперь от понимал, что сделал ошибку, приехав сюда, и Бендсмены тоже промахнулись, отослав звездные корабли. Он задумался, что же будет дальше, когда продукты Бендсменов кончаться. Его взгляд частенько останавливался на белом обрыве Верхнего города.

Далеко на равнине, на восточной дороге, ведущей в Гед Дарод, девушка с безумными глазами, с розовыми и серебрянными полосами на теле танцевала и пела в пыли.

Народ Башен остановился в горном ущелье. Их стало меньше, чем было при выходе из Темных Земель. Их количество уменьшали безумные создания, прятавшиеся в мертвых городах севера, а также долгое путешествие и мороз. Причем умирали не всегда самые слабые. Съев всех животных, люди Башен шли пешком. Остатки провианта почти ничего не весили. Тонкие, исхудалые тела были по-прежнему одеты в серое и люди стали еще больше походить на отряд призраков, прыгающих в снежной буре по склонам гор.

Теперь они остановились, сами не зная почему, с оружием в руках. В отверстиях их серых масок виднелись бледные взволнованные глаза.

Большинство масок уже не имело никаких внешних отличительных признаков.

Взрослые и дети ожидали без жалоб и вопросов.

Харгот, Король Жатвы, маска которого носила символические хлебные колосья, повернулся к группе женщин, появившихся из снежных сугробов и преградивших дорогу. Их единственной одеждой было что-то вроде мешка на голове, их худые тела были голыми, кожа напоминала кору старых деревьев.

Их вождь хриплым, скрежещущим голосом кричала, что Старое Солнце умирает, остальные вторили ей, как жалобное эхо. Они поднимали руки к слабому свету и поворачивали лица к слабым лучам Рыжей Звезды, пробивавшимся через тучи.