Рэй Брэдбери - Сборник сборников

– Да, в подземельях, – сказал один из мужчин.

– Меня прикуют цепью к стене, а здесь нет бутылки амонтильядо, – слабым голосом сказал Лэнтри; он лежал с закрытыми глазами.

– Я знаю, – ответили ему.

Что-то сдвинулось. Открылись огнеупорные двери.

– А теперь кто-то закрывает камеру. Меня замуровывают!

– Да.

Шорох. Золотой саркофаг скользнул в огненный шлюз.

– Меня замуровывают!!! Ну и штука! Мы гибнем! – дикий крик и взрыв смеха.

Открылись внутренние двери, и золотой саркофаг рухнул в огонь.

– Ради всего святого, Монтрезор! Ради всего святого!

Долгие годы пронеслись ветром мимо их разгоряченных лиц.

Машина Времени остановилась.

– Год тысяча девятьсот двадцать восьмой, – сказала Джанет.

Оба мальчика смотрели на то, что было за ней.

Мистер Филдс вышел из состояния неподвижности.

– Помните, вы прибыли сюда наблюдать жизнь этих древних людей. Всем интересуйтесь, обо всем размышляйте, все наблюдайте.

– Хорошо, – ответили девочка и два мальчика, все трое в новенькой, защитного цвета форме. У детей все было одинаковое – стрижка, наручные часы, сандалии и, хотя они не были родственниками, цвет волос, глаз, зубов и кожи.

– Ш-шш! – сказал мистер Филдс.

Это был городок в штате Иллинойс. Было раннее весеннее утро, и по улицам стелился холодный туман.

В дальнем конце улицы появился мальчик, он бежал по направлению к ним, и на него светила последним светом мраморно-кремовая луна. Где-то вдалеке пробили пять раз часы. Почти неслышно, оставляя на тихих газонах следы теннисных туфель, мальчик пробежал мимо невидимой для него Машины Времени, остановился и, глядя на самое высокое окно темного дома, кого-то позвал.

Окно открылось. По крыше сполз и спрыгнул на землю другой мальчик. Оба, с набитыми бананом ртами, убежали в темное холодное утро.

– Бегите за ними, – прошептал мистер Филдс. – Изучайте их поведение. Ну, быстрей!

Джанет, Уильям и Роберт помчались, доступные теперь постороннему взгляду, по холодным весенним мостовым, через еще спящий крепким сном городок, а потом через парк. Повсюду загорался и гас свет, негромко хлопали двери, и другие дети бросались поодиночке или задыхающимися от спешки парами вниз по склону холма, к каким-то поблескивающим голубоватым рельсам.

– Вот он, идет!

Рассвет еще не наступил, а здесь уже водоворотом кружились дети. Несколько мгновений – и небольшой огонек вдали, на блестящих рельсах, стал громом, извергающим пар.

– Что это? – завизжала Джанет.

– Поезд, глупышка, ты же такие видела на картинках! – прокричал Роберт.

И дети, прибывшие из будущего, увидели, как с поезда сходят, заливая могучими дымящимися водами мостовую, поднимая в холодное утреннее небо вопросительные знаки хоботов, огромные серые слоны. С длинных платформ, красные и золотые, скатывались неуклюжие фургоны. В заколоченной в ящики тьме ревели, меряя ее шагами, львы.

– Ой! Да ведь это цирк! – задрожала Джанет.

– Цирк, по-твоему? А куда он делся?

– Туда же, куда и Рождество, наверно. Просто исчез давным-давно.

Джанет окинула взглядом все вокруг.

– Какой он ужасный, правда?

Мальчик стоял ошеломленный.

– Уж это точно.

В первых слабых лучах зари раздавались громкие мужские голоса. Подтянули спальные вагоны, из окон на детей смотрели, моргая, заспанные лица. Как дождь камней, простучали по улице лошадиные копыта.

За спиной у детей вырос мистер Филдс.

– Мерзость, варварство держать зверей в клетках. Знай я, что вы такое здесь увидите, ни за что бы с вами сюда не отправился. Это действо буквально леденит кровь.

– Да, конечно. – Однако взгляд у Джанет был отсутствующий. – И в то же время, мистер Филдс, это напоминает чем-то гнездо червей. Мне хочется изучить его.

– Не знаю, – сказал Роберт; глаза его бегали, а руки дрожали. – Все это похоже на сумасшествие. Может быть, если мистер Филдс разрешит, мы бы попробовали написать сочинение…

Мистер Филдс кивнул.

– Рад, что вижу серьезное отношение, что вы смотрите в корень, хотите по-настоящему понять этот ужас. Хорошо – сегодня после полудня мы посмотрим цирковое представление.

– Меня, кажется, стошнит, – сказала Джанет.

Машина Времени зажужжала.

– Так вот что такое цирк, – продолжала она сумрачно.

Тромбоны оркестра умерли в их ушах. Последним, что они видели, были леденцово-розовые гимнасты, вихрем крутящиеся на трапеции, между тем как на арене кричали и подпрыгивали обсыпанные мукой клоуны.