Рэй Брэдбери: Сборник 6 ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ ТЕЛО ПОЮ!

– Мы слишком громко разговаривали, – предположил Тимолти.

– Ну и разговаривали, что из этого, черт возьми? – сказал Кэйси. – Да этот фигов лорд вышел из нашей же среды!

– Ш-ш-ш, не так громко, – сказал Тимолти.

Кэйси понизил голос:

– Давай подкрадемся к двери и…

– А что толку, – сказал Нолан. – Теперь он все равно знает, что мы здесь.

– Подкрадемся к двери, – повторил Кэйси, оскалившись, – и вышибем ее.

Дверь снова отворилась.

На порог упала тень хозяина, и мягкий терпеливый болезненный голос спросил:

– Послушайте, что же вы все-таки тут делаете?

– Ваша светлость, здесь… – начал было Кэйси и осекся, побледнев.

– Мы пришли, – выпалил Мэрфи, – мы пришли… чтобы спалить этот дом!

С минуты его светлость смотрел на мужчину, на снег; рука спокойно лежала на дверной ручке. Он закрыл глаза, подумал, после молчаливой борьбы справился с дергающимися веками обоих глаз, а потом произнес:

– Гм-м, в таком случае, вы уж лучше войдите.

Мужчины ответили, что это было бы здорово, замечательно, то, что надо, и уже двинулись было вперед, когда Кэйси заорал: «Стойте!» А потом обратился к человеку в дверном проеме:

– Мы войдем, когда придем в норму и будем готовы.

– Очень хорошо, – сказал старик. – Я оставлю дверь незапертой, и когда вы решите, что пора, входите. Я буду в библиотеке.

Оставив дверь приоткрытой на полдюйма, старик удалился, А Тимолти воскликнул:

– Когда мы будем готовы? Господи Иисусе, да когда мы будем готовы больше, чем сейчас? Прочь с дороги, Кэйси!

И все они вбежали на крыльцо.

Услышав шум, его светлость обернулся, чтобы взглянуть на них, и они увидели его лицо. Это было мягкое лицо, которое нельзя было назвать недружелюбным; лицо, как у старого гончего пса, видевшего много охот, много убитых лис и столько же удравших, который раньше хорошо бегал, а теперь на старости лет приобрел мягкую, шаркающую походку.

– Джентльмены, вытирайте, пожалуйста, ноги.

– Уже вытерли. – И все аккуратно стряхнули с туфель снег и грязь.

– Сюда, – сказал его светлость, отступая в сторону. Его прозрачные бледные глаза тонули в морщинках и складках – слишком много лет он пил бренди – щеки яркие, как вишневое вино.

– Я принесу всем выпить, и мы посмотрим, что можно сделать с этим вашим… как вы выразились… поджогом усадьбы.

– Вы – само благоразумие, – восхищался Тимолти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где хозяин всем налил виски.

– Джентльмены, – старческие кости утонули в глубоком кресле с подголовником, – джентльмены, выпьем.

– Мы не будем, – сказал Кэйси.

– Не будем? – задохнулись все вокруг, сжимая в руках бокалы.

– Мы совершаем здравый поступок и должны быть в здравом уме, – сказал Кэйси, стараясь не встречаться с ними взглядом.

– Кого мы слушаем? – спросил Риордан. – Его светлость или Кэйси? – В ответ все поставили пустые бокалы на стол и начали кашлять и задыхаться. Лица их налились красным, что, безусловно являлось свидетельством мужества. Они повернулись к Кэйси, и разница стала еще заметней. Кэйси залпом выпил вино, чтобы не отставать от товарищей.

Старик между тем потягивал виски, и что-то простое и спокойное в его манере пить словно отшвырнуло их в дублинскую бухту и захлестнуло волнами. Они барахтались, пока Кэйси не спросил:

– Ваша светлость, вы слышали что-нибудь о Горе-Злосчастье? Я имею в виду не Кайзеровскую войну на море, а наше собственное великое Горе-Злосчастье и Мятеж, который захватил даже наш город, наш трактир, а теперь вот и особняк.

– Множество тревожащих обстоятельств доказывают, что сейчас неблагополучные времена, – сказал его светлость. – Я хочу сказать, что чему быть, того не миновать. Я знаю всех вас. Вы на меня работали. Я думаю, что достаточно вам заплатил.

– В этом нет сомнения, ваша светлость. – Кэйси выступил вперед. – Но старым порядкам приходит конец, и мы уже слышали о том, как старые дома под Тарой и крупные поместья под Килламандрой пылают во имя независимости.

– Чьей независимости? – спросил старик, смягчившись. – Моей? Во имя освобождения от обязанностей по домашнему хозяйству? Ведь мы с женой носимся по этому дому с быстротой воды в унитазе. Или… впрочем, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь этот особняк?

– Если это не очень побеспокоит вас, сэр, то прямо сейчас, – сказал Тимолти.

Старик, казалось, еще глубже погрузился в кресло.

– Ну, милые мои! – сказал он.

– Конечно, если это неудобно, мы можем прийти попозже, – быстро произнес Нолан.