Сергей Гатаулин - Вирус

— Думаю, вам лучше закрыть свое заведение на некоторое время, — посоветовал Дмитрий и, громко хлопнув себя по лбу, зашипел, переходя на крик: — Ч-черт! Всех срочно гнать из здания!! Срочно!!! Вирус пытается стать сервером в сети человеческих симбионтов!

Бородачи не бросились к выходу, не стали суетиться — они лишь смотрели на замершего в ожидании отца Михаила. А тот ждал пояснений.

— Вирус пытается подключиться к своим сородичам, — продолжил Дмитрий торопливо.

Взгляд старца наполнился непониманием.

— В каждом из ваших прихожан живет вирус! Такой же, как и тот, что окопался в ваших компьютерах. Если он сумеет связаться с одним из них, нам конец. Нужно изолировать его, тогда он пойдет туда, где его ожидают — в мировую паутину, — Дмитрий замолчал.

Служители церкви продолжали тиранить его вопросительными взглядами. Только Игорь, кажется, начал постепенно понимать суть происходящего. Поворачиваясь к отцу Михаилу, он коротко выдохнул:

— Дмитрий прав!

Затем приблизился, наклонился и что-то быстро зашептал на ухо.

Старец внимательно выслушал.

— Только без паники! — кивнул на дверь, провожая неожиданных посетителей, и злобно воззрился на Потемкина.

— Пришло время человечеству расплачиваться за свою непомерную гордыню, за свои эксперименты.

— Люди не так плохи, как вы себе представляете, — Дмитрий злился, что не может быстро успокоиться.

Мысль о возможном влиянии вируса на окружающих встревожила его, но он сумел перебороть внутренний страх, загоняя его в темноту подсознания.

— Пойми же! — возопил отец Михаил. — Человеческий ум — самое опасное оружие на Земле. Люди всегда были жестоки и чрезмерно горды. Чтобы обуздать гордыню и сдержать их убийственные способности, Бог вложил в их тела программу, которую, как я полагаю, ты называешь вирусом.

— ДНК человека состоит из программ, по которым развивается наш организм, — Дмитрий бесцеремонно прервал возбужденную речь отца Михаила. — Множество программ, и каждая отвечает за что-то. За агрессию — один из генов. За доброту — другой. Жестокость вызвана вырождением гена доброты. И в этом может быть виновата программа-вирус, встроенная в нас когда-то, очень давно.

— Это Бог! Бог карает нас за нашу гордыню! — попытался втиснуться в разговор возбужденный глашатай божественных мыслей.

— Может, вы и правы! Кто-то вложил в нас эту программу — страшный вирус. Кто его написал? Не знаю, — Дмитрий замолчал, но ненадолго. — Несколько десятков лет жизни, а дальше? Немощь, болезни и угасающие умственные способности. Это подарил нам создатель программы-вируса. Если этот программист — Бог, я бы не поставил на его доброту и копейку.

— Бог есть любовь! — пылко произнес старец. — Кто мы такие, чтобы судить Его? Пути Господни неисповедимы.

— Вот-вот! То, что Он существует, мы почему-то знаем, а путей его — увы. А может, лучше и не пытаться? А то испугаемся. Чего только не происходило под его знаменем! И это при том, что никто не знает, существует Он или нет. А если узнают, что тогда начнется? Вселенская драка за место в раю?

— Люди слабы и жестоки! И это не вина Господа.

— Отчего же Он не наставил слабые творения свои на путь истинный? — подражая манере батюшки, продолжил Дмитрий. — Или виноваты не боги, а конкретные люди, взявшие на себя роль посредников? Сурдопереводчики, размахивающие перед глухим человечеством руками, не замечающие, что своими стараниями давно перебили посуду в собственном доме. Предлагаем место в Царствии Небесном, недорого! Или обменяем на веру!

— Замолчи! — густые брови разгневанного старца сошлись на переносице, глаза потемнели. — Стало быть, ты, богохульник, ратуешь за всеобщее бессмертие, всем без исключения — кто заслужил и кто не достоин? Кто жил по божьим заповедям и кто плевал на них? И убийце, и священнослужителю? — загудел он, сжимая кулаки.

— Уж лучше всем, чем в обмен на пожизненную преданность и веру. Вначале послужи Богу, как собачка, выпрашивающая кость, а потом… Может быть, и получишь бессмертие, но обязательно после долгих мучений. А чтобы усложнить условия конкурса для тех, кто еще не заслужил, вечная жизнь будет в ином мире. Как тут не подумать, что Земля — тюрьма, в которой люди отбывают наказание?

Дмитрий разозлился и не мог успокоиться, он то плевался словами, то блеял, подражая старцу. Ему давно надоел разговор, но разбуженный зверь, не удовлетворив жажды крови, не хотел мириться с безапелляционной уверенностью священника в своей абсолютной правоте. Раздражение, вскипая, выплескивалось наружу. «Сбросить пар и постепенно затормозить, а не удастся — нужно ретироваться», — подумал он.