Роджер Желязны: 24 вида горы Фудзи кисти Хокусая

Но кроме этого, было еще кое-что. Увидя его лицо полностью, я была уверена, что видела его где-то раньше, годы тому назад. У меня необычно хорошая память на лица, но почему-то я не могла припомнить его в предыдущих ситуациях. Он испугал меня, и я почувствовала, что для этого были свои причины.

Церемония продолжалась до тех пор, пока последняя лучина не была помещена в огонь и священник закончил службу, когда она сгорела. Тогда он повернулся, вырисовываясь на фоне света, и сказал, что пришло время для тех, кто чувствует недомогание, втереть целительный пепел, если они хотят.

Двое из паломников продвинулись вперед. Еще один медленно присоединился к ним. Я взглянула направо еще раз. Мужчина ушел в таком же молчании, как и пришел. Я окинула взором всю внутренность храма. Его нигде не было. Я почувствовала прикосновение к моему левому плечу.

Повернувшись, я взглянула на священника, который легонько ударил меня трехзубым медным инструментом, которым пользовался в церемонии.

– Иди, – сказал он, – и вотри пепел. Тебе нужно лечение для твоей левой руки и плеча, поясницы и ноги.

– Как Вы узнали об этом?

– Мне было дано увидеть это этим вечером. Иди.

Он показал место слева от алтаря и я пошла туда, пугаясь его проницательности, так как в тех местах, которые он назвал, онемение усиливалось в течение дня. Я воздерживалась от приема лекарств, надеясь, что приступ пройдет сам по себе.

Он массажировал меня, втирая пепел погасшего огня в те места, которые он назвал, потом показал мне, как продолжать дальше. Я так и сделала, по традиции немного потерев в конце голову.

Позднее я осмотрела все вокруг, но моего странного наблюдателя нигде не было. Я нашла укромное место между ногами дракона и расстелила там свою постель. Мой сон не потревожили.

Я проснулась перед рассветом и обнаружила, что чувствительность восстановилась во всех онемевших местах. Я была рада, что приступ прошел без применения лекарств.

Остаток дня, пока я путешествовала сюда, к подножью Фудзи, я чувствовала себя удивительно хорошо. Даже теперь я полна необычной силой, что пугает меня. Что, если пепел церемониального огня обладает целебными свойствами? Я боюсь, что может сделаться с моими планами, с моим решением. Я не уверена, что знаю, как поступать в этом случае.

Итак, Фудзи, Господин Скрытого Огня, я пришла, готовая и опасающаяся. Я буду ночевать неподалеку отсюда. Утром я двинусь дальше. Твое присутствие переполняет меня. Я хочу отойти для другой, более отдаленной перспективы. Если бы я когда-нибудь взобралась на тебя, интересно, смогла бы я бросить сто восемь палочек в твой священный очаг? Я думаю, нет. Есть иллюзии, которые я не хочу разрушать.

Я поехала на лодке, чтобы посмотреть на берег и склоны Фудзи. Я все еще чувствую себя выздоравливающей. Стоит ясный день, с моря дует холодный ветер. Лодка раскачивается на небольших волнах, пока рыбак и его сын, которым я заплатила, чтобы иметь возможность воспользоваться их лодкой, направляют ее по моему требованию так, чтобы дать мне возможность найти точку обзора, наиболее приближенную к картине. Так много из бытовой архитектуры этих мест представляют мне носы кораблей. Расхождение эволюции культуры, где сообщение представляет собой среду? Море – это жизнь? Добывая пропитание под волнами, мы всегда на море?

Или море – это смерть, оно может подняться и разрушить наши страны, потребовать наши жизни в любой момент? Таким образом, мы должны помнить это «memento mori», даже когда над нашими головами крыша и стены, которые поддерживают ее? Или это знак нашей силы, над жизнью и смертью?

Или ни то, ни другое. Может показаться, что я затаила сильное желание смерти. Это не так. Мое желание как раз обратное.

Это действительно может быть, так как я пользуюсь картинами Хокусая как разновидностью пятен Роршаха для самопознания, но скорее это восхищение смертью, нежели желание ее. Я полагаю, это понятно при сильном страдании.

Достаточно об этом. Это означало только извлечение моего оружия с тем, чтобы проверить его остроту. Я обнаружила, что оно в порядке и я снова вкладываю его в ножны.

Серо-голубая Фудзи, посоленная снегом, длинный край слева от меня. Похоже, что я никогда не видела одну и ту же гору дважды. Ты изменяешься так же, как и я, поэтому остаешься тем, что ты есть. Что означает, что для меня есть надежда.