Айзек Азимов - Фонд и Империя

Бэйта сказала с искренним изумлением:

— Что все это значит?

Клоун с готовностью обернулся к ней:

— Моя госпожа, у меня есть теория. Она снизошла на меня в готовом виде, как будто Дух Галактики нежно вложил ее в мою голову. — Он даже повысил голос, неслушая возражений Торана.

— Моя госпожа! — Он обращался исключительно к Бэйте. — Если этот Капитан точно так же, как и мы, имеет какую-то свою цель, если он введен нами в заблуждение — он будет подозревать нас в том, что мы следуем за ним по его пути, — как и мы его. Зачем, в таком случае, он ломал эту комедию, чтобы попасть к нам на корабль?

— Тогда зачем он хотел, чтобы мы зашли на его корабль? — спросил Торан. — Здесь что-то не сходится.

— Почему же — все сходится, — провозгласил клоун с нарастающим воодушевлением. — Он послал подчиненного. Который не знал нас, но описал ему нас в микрофон. Капитан был поражен, как я похож на самого себя, потому что, и правда, во всей великой Галактике не так уж много тех, кто был бы похож на мои бренные кости. Я подтверждал личности всех вас.

— Так он покидает нас?

— А что мы знаем о его миссии, да еще такой секретной? Он узнал, что мы не враги. И, зная это, разве было бы мудро с его стороны рисковать своим планом, делясь им с другими?

Бэйта медленно сказала:

— Не упрямься, Тори. Это действительно многое объясняет.

— Может быть, — согласился Мис.

Торан почувствовал себя беспомощно перед лицом такого объединенного сопротивления. Что-то в быстрых объяснениях клоуна волновало его. Что-то было не так. И все же он был озадачен, и против воли его гнев отступил.

— А я-то что, — прошептал он, — я думал, что у нас в руках один из кораблей Мула.

Потеря Гавена ослепила его.

Это было понятно всем.

Неотрантор…маленькая планета Деликасса, переименованная после Великого Разбоя, в течение почти столетия служившая местонахождением последней династии Первой Империи. Это был мир теней и Империи теней, и его значимость носила чисто юридический характер. Во время правления первого из Неотранторской династии…

Неотрантор — это действительно было имя! Новый Трантор! И когда произносили это название, поражала несхожесть нового Трантора и великого оригинала. На расстоянии двух парсеков солнце Старого Трантора все еще светило, и Имперская Столица Галактики прошлого столетия все еще бороздила космические просторы, в молчаливом и вечном движении по своей орбите.

На Старом Транторе все еще жили люди. Немного, может быть, сотня миллионов — там, где еще пятьдесят лет назад роилось сорок миллиардов. Огромный металлический мир лежал в обломках. Возвышающиеся опоры многоэтажных башен, начиная от самого основания, были взорваны и опустошены, в них все еще угадывались амбразуры и орудийные гнезда, остатки Великого Разбоя сорокалетней давности.

Было странно, что мир, бывший центром Галактики, в течение двух тысячелетий управляющим безграничным Космосом, и домом законодателей и правителей, чьи капризы не знали границ, мог погибнуть в течение месяца. Было странно, что мир, не затронутый волной всеобщего завоевания и последующих отступлений в первом тысячелетии, не тронутый гражданскими войнами и дворцовыми переворотами во втором, мог в конце концов погибнуть. Было странно, что Слава Галактики превратилась теперь в разлагающийся труп.

Это было жалкое зрелище!

Теперь, в течение столетий, вся деятельность пятидесяти поколений людей будет бессмысленна. Именно разрушительная сила их самих привела к нынешнему печальному состоянию. Миллионы уходили в небытие за миллиардами, разрушая блестящую металлическую поверхность планеты и обнажая почву, которая не видела солнца вот уже целое тысячелетие.

Окруженные механическими совершенствами, произведенными человеческими усилиями, промышленными чудесами, которые создало свободное от тирании окружающей среды человечество, они возвращались к земле. На огромных пустых транспортных магистралях теперь росли пшеница и кукуруза. В тени башен паслись овцы.

Но Неотрантор существовал — планета-задворки, погруженная в тень могучего Трантора, — пока императорская семья, с замирающим от страха сердцем, не бросилась сюда, как в последнее убежище, обгоняя пожары и пламя Великого Разбоя, и оставалась здесь до тех пор, пока ревущая волна восстания не пошла на убыль. И здесь, в каком-то призрачном великолепии, они правили мертвыми останками Империи.