Привели пленных, и началась потеха. Отвели ядозубы душу за все голодные дни. Чего только не выдумывали. Девкам-кровохлебкам уши пообрывали, напоили врагов их же кровью, детишек глодали живьем. Не забыли и свою любимую забаву: вспороть брюхо, кишку к идолищу привязать и водить кругом, пока все потроха не намотаются Улле на шею. Пленные же за ночь так окоченели - или от страха им мозги отшибло, - что вроде и нипочем им было все это. Почти не кричали.
Орми и Энки стояли в стороне, отводили глаза. Благо никому до них не было дела. Под конец только подошла к сыновьям Ильг, утерла кровь с губ и сказала:
- Что стоите, словно сами на вражий пир попали?
- Ничего, мать, - отвечает Энки. - Просто так стоим. Отдыхаем.
Ильг усмехнулась:
- Меня-то не обманешь. Знаю, не по сердцу вам наша лютая жизнь. Уходить вам надо. Лес велик, найдете себе место. Чужие вы здесь.
И пошла в землянку спать. Набитое брюхо голову в сон клонит.
Вскоре и другие разбрелись по своим норам. Один Улле остался на поляне. Стоял, поскрипывал, весь обвешанный потрохами.
- Улле велел нам всех ненавидеть, - сказал Орми брату. - А я ненавижу его самого! Тварь смрадная! Ненасытный червь! Пусть уши свои сожрет!
Энки рассмеялся.
- Смотри, накажет он тебя за такие слова!
- Да пропади он! Не боюсь его.
Тут показалось братьям: идол зашевелился, заскрипел, приоткрыл костяную пасть.
- Все равно не боюсь! - крикнул Орми.
- Тихо ты! - цыкнул Энки на брата. - Еще услышит кто. Пойдем, что ли, на охоту. Все поели, одни мы голодные остались.
Взяли они луки, пошли в лес. Бредут по колено в снегу, высматривают звериные следы. Энки говорит:
- Вот ты сказал: Хозяина ненавидишь. Ну а людей, что ему служат, тоже?
Орми задумался.
- Нет. Надо бы и людей ненавидеть, но - нет. Я их... это... слово забыл. Или нет такого слова?
Энки улыбнулся.
- Слова нет. А ведь было, наверное, когда-то. Шли долго. Наконец повезло братьям: Энки подстрелил зайца. Высекли огонь, развели костер, зажарили добычу. Орми у костра разомлел и разговорился:
- Разве плохо? Что бы всем людям так не жить? Не скажешь? Отчего все друг друга жрут? Как самим-то не тошно?
- А что, - сказал Энки, - может, правы-то они, а мы - выродки, вот нам и кажется, что все не так.
- Думал я об этом. Неправда. Ты на зверей погляди. Кто из них своих детенышей жрет? А если б могли они говорить, кто из них назвал бы свою жизнь "страданием", а смерть - "благом"?
Энки долго молчал, смотрел на брата. Наконец сказал:
- Вырос ты, Орми. Пора тебе одну вещь показать.
- Что за вещь? Покажи.
- Вот что: давай шкурами поменяемся.
Орми поглядел на брата с сомнением.
- Твоя-то шкура незавидная. Гляди, вся шерсть вылезла. А у меня новая совсем.
- Врешь, добрая шкура. Не замерзнешь. Старая только. Да дело не в шерсти! Вот, гляди.
Энки снял шкуру, бросил на снег мехом вниз. А с изнанки вся она была в черных пятнышках.
- Тьфу! Ты что, блох на ней давил?
- Дурак ты! Рассмотри получше.
Орми пригляделся. Пятнышки и впрямь были занятные. Маленькие, а все разные. Где вроде как и в самом деле блошка раздавленная, где комарик, где паучок, где травинка прилипла. От этих черточек и точек рябило в глазах.
- Ну, давай одевайся, холодно так сидеть-то. А с метинками потом разберешься.
Переоделись.
- Что хоть это такое? - спросил Орми. Энки огляделся, словно их могли подслушать, и сказал чуть слышно:
- Это, брат, знаки.
- Чего?
- Ну, знаки. Вот если упыриный след на снегу увидишь, что сможешь сказать?
- Упырь прошел. Ну, еще скажу, когда прошел и куда, торопился ли, нес ли кого, голоден или сыт.
- Все верно. Так вот эти пятна - как следы. По ним много чего сказать можно. Они вроде как сами говорят.
- Ты-то откуда знаешь?
- А я на них долго смотрел, разбирал, думал. Сначала ничего не выходило, а потом вдруг как ожили знаки. Заговорили. И рассказали мне кое-что.
- Что же они рассказали?
- Не скажу, брат. Ты уж сам. Я ведь из этого рассказа почти ничего и не понял. Может, тебе больше повезет.
Орми подумал, помолчал.
- Ну, ладно. А где ты взял эту шкуру? Или тоже секрет?
- Мне ее отец дал.
- Кто-о?
- Не веришь? Ладно, слушай. Иду я раз по болоту. Вдруг из-за камня человек. Старый, ребра торчат. Я на него копьем замахнулся, а он спрашивает: "Тебя Энки звать?" - "Верно", - говорю и думаю: "Откуда он может меня знать? Сам-то не из наших". Он тогда говорит: "Я - твой отец". И левую ладонь показывает. А на ладони метки нет!
- Болотный выродок! - вырвалось у Орми. - Так вот кто твой отец!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу