Райдо Витич - Проект Деметра

Вейнер вынырнул из сна, как из воды. Резко сел и уставился перед собой, ощупывая грудь в прострации, и еще не веря, что жив. Соседняя капсула открылась и Эрика, сев, обалдело, почти копируя соседа, смотрела на свои ступни.

– Маму вашу, – прохрипело за спиной.

Самара, – переглянулись Шах и Ведовская, и на двоих один вопрос – что это было?

Оглянулась и встретила столь же "внятный" взгляд Родиона. Все молчали и ни один не мог сообразить, что происходит.

Стеклянные двери с шипением отодвинулись, и в бокс прошел элегантный мужчина холеной наружности.

– Рад приветствовать, – бросил скупо.

Все четверо тяжело уставились на Стефлера.

– Вас ждет двух часовая реабилитация и адаптация. После, если возникнут вопросы – в мой кабинет. Если нет – до свидания. Договор выполнен, благодарю за участие в исследованиях. Причитающуюся сумму, согласно контракту, вы получите на выходе, – отчеканил холодно. Оглядел каждого и вышел.

Шах хмурился, поглаживая шею. Эра пыталась принять тот факт, что она находится на территории "Генезиса" и все что видела – всего лишь сон, продукт гребанного эксперимента. Или нет?…

Радий тупо таращился на закрытую дверь из бокса, а Макс тихо матерился, беззлобно, но отчаянно.

И точно в таком же состоянии ступора они провели два следующих часа, которые помогли лишь одному – они вновь чувствовали свои тела и осознали себя людьми, жителями планеты Земля. Но принять этот факт было куда сложнее.

Уже в душевой Эра уперлась руками в зеркало, пристально рассматривая себя. Никаких знаков светлой, и вообще, вдуматься бред. Но на лбу словно горит след от поцелуя Эрлана, и, кажется, это было пару часов назад, и в воздухе еще витает запах травы и леса.

И странное дело – она смотрит на себя, но не узнает. Все то же лицо, и все же не то – нос без горбинки и форма губ неуловимо изменилась. Волосы чуть светлей и волнистые, а не прямые как были. Это она – Эрика Ведовская. И все же – не она.

Что же произошло? – стерла влагу с запотевшего стекла, оглядывая обычный топик и трусики, и не веря, что это не рубаха с шитыми бисером обшлагами и воротом. И нет ощущения, что она Эрика Ведовская – есть четкое осознание себя Эйорикой Лайлох. И нет радости от возвращения домой, в привычный мир и круг – есть ностальгия по Деметре и тоска по Эрлану.

Т ам все родное, здесь наоборот – все кажется ей чужим и непривычным.

Но есть ли это "там"?

За спиной вырос Радий, мокрый после душа, обмотанный по бедрам полотенцем. Таращился потерянно в зеркало и словно тоже не верил в то, что видит.

Шах стоял под струями воды и смотрел перед собой и видел не кафель душевой, не товарищей у зеркала – Деметру, Морент.

Самер понуро сидел на скамье в раздевалке и держал в руках носки, даже не пытаясь сообразить, как их натянуть.

И никто и слова не проронил, каждый замкнулся в себе, на своих переживаниях и ощущениях. Боялись словами вспугнуть воспоминания и потерять себя, окончательно потеряться. Руки, ноги, голова – все работало. Они видели, слышали, чувствовали запахи, и в то же время никак не могли принять тот факт, что все что было, всего лишь привиделось, всего лишь часть научного исследования, как они часть эксперимента.

Это не укладывалось даже после упорного насилия психолога.

Эра медленно одевалась, стараясь ни на кого не смотреть и краем замечала, что остальные делают тоже самое. Они всем видом отталкивали друг друга, отодвигали, как незнакомцев, боясь убедиться, что все случившееся всего лишь бред, паранойя. И она заразна. Вот только не знали – все заражены или отдельно и лишь единично?

Но еще более паршиво было бы заговорить и понять, что глюк был один на четверых, и значит – не привиделось, значит – было.

И так же, не сговариваясь дружно, хоть и по отдельности, пришли к кабинету Стефлера. Оглядывали друг друга, словно видели впервые и вообще, сами по себе, и каждый чувствовал незримую связь, будто они не просто лежали в боксах по соседству, а действительно прошагали и склеп предков и болота, перебираись через ущелье, учились и просто жили, были вместе – друзьями, командой, да, фактически, семьей.

Стефлер молча прошел в кабинет мимо четверки, но дверь не прикрыл и тем дал понять, что они могут пройти.

Игорь Игнатьевич смотрел, как четверка рассаживается за круглым столом, и усмехнулся на их вид.

– Два часа реабилитации мало?

Самер потер шею, не спуская с него глаз.

Все ждали объяснений, но говорить никто не мог.