Юлия Латынина: Проповедник

— Ну, долго еще вы мне тут будете пачкать мебель?

— Сукин вы сын, — сказал я с тоской, — за что?

— Вы сегодня, — майор загибал пальцы, — рассказывали моему Президенту, что вы, землянин и начальник отдела связи, человек, чью душу деньги съели ради бога, в которого вы не верили, а) помогли этому проповеднику сойтись с высшими чиновниками и князьями, б) помирились с туземцами, которых всегда презирали, в) поругались с землянами и даже побили одного, г) согласились на публичное покаяние! Так?!

— Так.

— Не врите! Почему вы оказались в машине с террористами напротив президентского дворца?

— Мы с Ласси, — сказал я, — хотели прийти на проповедь и просить друг у друга прощения.

— Почему?

— Так велел ван Роширен.

Майор выпучил глаза, вскочил со стула и заорал:

— Мерзавец! Лгун! У вас деньги душу съели! С таким же успехом прощения может просить Президент!

И сломал о меня стул.

Какого черта? Конечно, я сделал все, что он требовал. Чего вы хотите?

Через два дня нас навестил Президент. Майор почистил меня, посадил в кресло и сказал:

— Ван Роширен — агент компании.

— Да, — ответил я.

— Старый Гарфилд послал вас к полковнику.

— Да, — ответил я.

— Компания совместно с полковником организовала покушение на Президента.

— Да.

— Зная, как обстоят дела, вы не верили в бога и презирали ван Роширена, однако по приказу Гарфилда помогали ему.

— Да…

Президент зашипел. Я обернулся к нему и сказал:

— А поскольку дела обстоят именно так, вы загнаны в угол, господин Президент. И я должен от имени нашей компании потребовать, чтобы вы ушли в отставку.

— Меня убьют, — сказал Президент.

— Тогда просите у полковника прощения и защиты, как вам советует ван Роширен. Даже полковник в таком случае не осмелится тронуть вас.

— Видите, — сказал Ишеддар, — эта дрянь говорит то же, что Серрини! Им мало сбывать нам устаревшую технику! Они хотят сбыть нам даже своих устаревших богов!

— Вы дурак, господин Президент, — завопил я, — неужели вы не видите, что это единственный выход! Вас убьют рано или поздно, в какую бы дыру вы ни прятались. Я видел этих людей — от них трудно было укрыться и раньше, когда они носили бога в мешочке на шее, а теперь, когда они уверены, что Христос укроет их невидимым плащом и проведет по коридорам вашего дворца…

Президент захрипел. Глаза его налились кровью.

— Я убью вас всех, — заорал он, — всех, крысы с Земли! Я убью вас раньше, чем сделает это полковник!

Меня отвели обратно в камеру.

У меня не было никаких претензий к майору. Майор Ишеддар не может поверить, что землянин способен вести себя по-человечески. Что, когда землянин не прав, он способен сказать «извините». Это задевает его национальную гордость и способность к логическому рассуждению. Ему проще поверить в шесть с половиной тонн заговора, чем в то, что у человека есть совесть. Каждый судит о других по собственному опыту.

У меня не было никаких претензий ни к Президенту, ни к полковнику. Отца полковника убили на глазах Президента. Полковнику было за что мстить. Бомба террористов разнесла в клочья пятилетнего сына Президента. Президенту было за что мстить. Это были люди власти. «Покажите мне человека, который не любит власть, — сказал один местный мудрец, — и пока он не докажет мне, что говорит правду, я буду думать, что он лжец. Когда же он докажет, что говорит правду, я скажу, что он дурак».

У меня не было никаких претензий ни к Президенту, ни к полковнику, потому что их действия подчинялись логике. К кому у меня были претензии, так это к ван Роширену. В его действиях логики не было.

Это из-за него хорошенький майор Ишеддар употребит меня и задушит в тюрьме; это из-за него попадется в ловушку полковник, а мои жена и сын останутся на милости правительства, которое не знает, на какую букву искать в словаре это слово. А ван Роширен? Ван Роширен скажет ей, что Христос меня любит и берет на себя все мои грехи. Пока Христос меня не любил, я был нормальным человеком: у меня были счет в банке, семья и прекрасная должность, респектабельные друзья и ферма. Когда Христос меня полюбил… О, черт побери!

И все-таки мне было обидно, что из человека, говорящего «нет» богу, я превратился в человека, говорящего «да» майору Ишеддару.

Вечером охранник принес мне корм. Он обращался со мной довольно грубо. В вырезе его форменной рубашки я заметил кипарисовый крестик.

— Что, — спросил я, — верите этому ван Роширену?