Джон Кристофер - Смерть травы

Да и Роб все еще не мог опомниться. Он отложил книгу и обвел взглядом комнату. Мебель с налетом веков, горка, полная тончайшего фарфора, который каждую неделю тщательно протирает служанка; отблеск начищенного серебра и мягкие теплые краски персидских ковров. Все это по праву принадлежало Майку — не ему. Он был лишь кукушонком в чужом гнезде. Но Майк отказался от своего дома. Роб сделал все, чтобы остановить его, и было бы глупо следовать его примеру.

В тот вечер Роб с удивлением понял, что впервые по-настоящему чувствует себя в безопасности. Теперь он находился под защитой некой более могущественной силы. Радиопередатчик был надежно спрятан. Стоило только нажать на кнопку, и Роб мог связаться с дежурным ведомством в Оксфорде и со всей секретной организацией хранителей.

В камине соскользнуло полено, Роб взял щипцы и поправил его. Миссис Гиффорд поблагодарила его. Когда Роб вернулся в кресло, она спросила:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— О чем, тетя Маргарет?

— О том, что тебе говорил Майк.

Она внимательно смотрела на него.

— Когда?

— Прошлой ночью.

Он не знал, уверенность это или только догадка.

— Я уже однажды говорила тебе, — продолжала миссис Гиффорд. Пропажи из кухни всегда бывают замечены.

— Я проголодался ночью… Простите, если…

— Еще как проголодался. Жареный цыпленок, хлеб, ветчина. Я заподозрила неладное, но когда хватилась некоторых вещей в шкафу Майка, больше не сомневалась. Что случилось, Роб?

Он признался, что виделся с Майком, но о его намерении идти в Урбанс умолчал.

— Почему ты не остановил его?

— Я не мог! Пытался, но он и слушать на хотел. Я просил его хотя бы поговорить с дядей Джо, но Майк боялся, что отец не отпустит его.

— А ты отпустил.

— Что мне оставалось?

— Ты говоришь, дядя еще не спал. Почему ты не позвал его?

— Майк так верил мне. Разве я мог предать его, тетя Маргарет?

Она все смотрела на него. В ее лице не было гнева — только отчаяние и невыносимая печаль.

— Ты знал, что его будут разыскивать. Знал и все же позволил уйти, не сказав нам ни слова.

— Да вы бы выдали его! — закричал Роб. — Он так сказал! Это правда?

— Да. Он еще ребенок, ничего страшного с ним бы не случилось.

Роб не мог видеть, как она страдает. Он хотел облегчить ее боль, доказать, что все могло обернуться много хуже. И он решился:

— Вы ошибаетесь, тетя Маргарет. Случилось бы. Они собирались сделать ему операцию. Операцию на мозг, вырезать из него мятежный дух, превратить Майка в послушную куклу!

Она смотрела на него, не отвечая.

— Это правда! Мне сэр Перси все рассказал. Не верите? Думаете, я лгу?!

— Я верю тебе, — сказала она. — Но тут ничего не поделаешь. На голове у моего мужа есть шрам, его не видно под волосами. Это случилось, когда он был еще юношей, до нашей свадьбы.

Пораженный, он уставился на нее:

— Нет. Не может быть!

— Такое случается, — спокойно ответила она. — С девушками — очень редко. Вероятно, потому что мы больше заняты домом и семьей. С юношами, впрочем, тоже не слишком часто. Это простейшая операция, совершенно безопасная. Все равно, что вырвать зуб.

Вырвать зуб… Только теперь, слушая ее спокойный голос, он понял весь ужасный смысл доверительной беседы у сэра Перси. Понял — и содрогнулся. Мистер Гиффорд, ласково воркующий со своими смешными карликовыми деревцами, когда-то был очень похож на Майка, думал, как он. А они вскрыли его череп и вырезали сердцевину его мужества, как он сам мог обрезать лишний росток у дерева.

— И вы могли позволить им схватить Майка, зная, что его ждет? сказал Роб.

— Он бы остался прежним, каким мы любим его. И он бы не бегал, как дикий зверь от погони, а жил спокойно и счастливо…

— Майк знает — об отце?

Она покачала головой:

— Об этом не принято говорить.

И все тщательно продуманная и выверенная система дала трещину. Чудом уцелевшее бунтарское зерно проросло в следующем поколении, если Майк помог незнакомому беглому мальчишке-урбиту, если понял, что в мире табу живут такие же люди, как он сам. Если смог под изысканной оболочкой привычной и такой удобной жизни увидеть отвратительную беспощадную силу, которая управляет людьми, словно марионетками, и бессловесную покорность марионеток своим элегантным шелковым оковам.

Думая об этом, Роб вздрогнул от омерзения. Майк был прав, прав во всем. А он едва не проглотил лакомую приманку, сулящую силу и могущество, которая на поверку оказалась не менее губительной: быть не куклой в этой страшной игре, а кукловодом.