Альфред Бестер: 5 271 009

В космической черноте медленно двигалась точка света, напоминающая метеорит. Халсион понял, что это спасательный корабль, прочесывающий пространство в поисках спасшихся при взрыве. Он подумал, не может ли Юпитер, горевший багровым светом, сделать его видимым для спасателей? Еще он подумал, хочет ли вообще быть спасенным?

— Опять будет то же самое, — проскрипел Халсион. — Лживые обвинения робота Балорсена… Лживые обвинение отца Джудит… Отречение самой Джудит… Снова тюремное заключение и, наконец, смерть от Грешей, когда они захватят последние твердыни Земли. Так почему бы не умереть сейчас?

Но говоря это, он знал, что лжет. Он единственный знает тайну, которая может спасти Землю и всю Галактику. Он должен уцелеть. Он должен бороться.

С неукротимой волей Халсион потянулся к ноге, пытаясь порвать цепь. Со страшной силой, развитой за годы каторжного труда в шахтах Грешей, он махал руками и кричал. Точка света не меняла направление, летя мимо него. Затем он увидел, как металлическое звено одной из цепей лопнуло с огненной искоркой от удара метеора, и решился на отчаянный поступок, чтобы просигналить спасательному кораблю.

Он отсоединил пласти-шланг кислородного баллона от пласти-шлема и выпустил жизнетворную струю в пространство. Одновременно дрожащими руками он собрал звенья цепи на ноге и ударил ими о камень в струе кислорода. Сверкнула искра. Пламя охватило бьющий под давлением кислород. Сверкающий гейзер белого огня забил на полмили в пространство.

Экономя остатки кислорода в пласти-шлеме, Халсион медленно водил баллоном, посылая фонтан пламени в разные стороны в отчаянной, последней надежде на спасение. Воздух в пласти-шлеме быстро становился спертым и удушливым. Ревело в ушах. Перед глазами все поплыло. Наконец, чувства его угасли…

Когда он пришел в себя, то понял, что лежит на пласти-койке в каюте звездолета. Высокочастотный свист подсказал ему, что они летят на гиперскорости. Он открыл глаза. Возле пласти-койки стояли Балорсен, робот Балорсена, Верховный судья Файлд и его дочь Джудит. Джудит плакала. Робот был в маленьких пласти-наручниках и только моргал, когда генерал Балорсен время от времени стегал его нуклеарным пласти-кнутом.

— Parbley! Черт побери! — проскрежетал робот. — Все верно, я оклеветал Джеффри Халсиона. Ui! Flux de bounsh! Я был космопиратом и занимался космоналетами на космогрузы. Ui! Черт побери! Космобармен в Салуне Космонавтов был моим сообщником. Когда Джексон разбил космокэб, я нашел космогараж и звуковым лучом убил О'Лири. Oux arms… Ой!..

— Вы слышали его исповедь, Халсион, — проскрежетал генерал Балорсен. Он был высокий, тощий, суровый. — Ради бога! Ales est celar artem… Вы невиновны.

— Я незаконно осудил тебя, старый неудачник, — проскрежетал судья Файлд. Он был высокий, тощий, суровый. — Можешь ли ты простить это проклятое богом орудие? Мы приносим извинения.

— Мы были несправедливы к тебе, Джефф, — прошептала Джудит. — Можешь ли ты простить нас? Скажи, что прощаешь нас…

— Вы сожалеете о том, как поступили со мной, — проскрежетал Халсион,

— но только потому, что принимаете в расчет таинственную наследственную мутацию в моем роду, которая делает меня иным. Я единственный владею тайной, которая может спасти Галактику от Грешей.

— Нет, нет, нет, старик, — принялся оправдываться генерал Балорсен. — Черт побери! Не держи камень за пазухой. Спаси нас от Грешей.

— Спаси нас, faut de miux, спаси нас, Джефф, — воскликнул судья Файлд.

— О, пожалуйста, Джефф, пожалуйста, — прошептала Джудит. — Греши повсюду и подступают все ближе. Мы везем тебя в Союз Наций. Ты должен сообщить Совету, как помешать Грешам пребывать в двух местах одновременно.

Звездолет вышел из гиперскорости и приземлился на Правительственном Острове, где его встретила делегация всемирных сановников и повела Халсиона в зал Генеральной Ассамблеи Союза Наций. Они ехали странно круговыми улицами со странно круглыми домами, которые были перестроены, когда обнаружилось, что Греши всегда возникают в углах. На всей Земле не было оставлено ни единого угла.

Генеральная Ассамблея была в сборе, когда вошел Халсион. Сотни высоких, тощих, суровых дипломатов аплодировали, пока он шел к подиуму, все еще одетый в пласти-комбинезон каторжника. Халсион обиженно огляделся.

— Да, — проскрежетал он, — вы все аплодируете. Сейчас вы все почитаете меня. Но где вы были, когда меня ложно обвинили, осудили и заточили в тюрьму невиновным? Где вы были тогда?