Клиффорд Саймак - Кораблик в бутылке

Андерсон улыбнулся.

— Меня не интересовали эксперименты — вполне достаточно было отодвинуть собственную старость.

Я молчал, боясь шевельнуться. Невероятно: я сижу и слушаю человека, который рассказывает… Нет, что-то тут не так. Либо он чокнутый, либо я сам свихнулся. Возможно, мы оба сошли с катушек.

Мне хотелось ущипнуть себя и убедиться, что это не сон. А если это не сон, то я сейчас слушаю историю, которой будет зачитываться вся Солнечная система. Андерсон рассказывал о том, о чем в давние времена мечтал испанский путешественник Понсе де Леон [1] Хуан Понсе де Леон (1460–1521) — испанский конкистадор, основатель первого поселения европейцев в Новом Свете. В 1513 г. начал поиски «источника вечной молодости», услышав от индейцев, что такой источник якобы находится на одном из Багамских островов. . Наверное, не зря человечество из века в век передавало легенды о каких-то чудодейственных снадобьях, возвращающих молодость.

Андерсон опять надолго умолк. Пришлось уже мне нарушить молчание.

— Значит, вы принимали кристаллики, и они позволяли вам продолжать работу?

— Вы правы, — сказал Андерсон, — Я рассказал о них своему другу — тому, что ждал от меня помощи. Повторяю, я-то знал, что не в силах его спасти. Он выслушал и согласился участвовать в эксперименте. Для работы необходимо было продлить собственную жизнь. То же самое требовалось и моему другу, согласившемуся на роль подопытного кролика. Ему было непросто решиться на такой шаг, ведь каждый день, каждый дополнительный год жизни нес с собой новые страдания от изнуряющей болезни. Кристаллики помогали ему справляться с «космовирусом». В какой-то момент нам показалось: вот оно, долгожданное лекарство. Увы, надежды не оправдались. Вирус не отступал.

— Но зачем понадобилось продлевать вашему другу жизнь? спросил я, — Точнее, зачем это понадобилось для ваших экспериментов? У вас ведь хватало других пациентов.

— Другие слишком быстро умирали, — объяснил Андерсон. — Они жили несколько месяцев. В лучшем случае несколько лет. А мне требовались результаты продолжительных наблюдений.

Он сомкнул ладони, соединив кончики пальцев, и заговорил очень медленно, как будто тщательно подбирал каждое слово:

— Наверное, вы удивляетесь: почему я тащил всю эту работу в одиночку? Почему не подобрал толковых докторов, не передал свои знания и опыт тем, кто впоследствии мог переложить груз на свои плечи? Возможно, это было бы наилучшим решением. Я часто корил себя. Но исследования стали для меня навязчивой идеей. И дело тут вовсе не в гордости и не в научном азарте. В исследованиях всегда присутствует и человеческая составляющая. Любой нормальный человек, видя несчастных, обреченных больных, непременно попытается хоть как-то облегчить их участь. Ведь они не просто пациенты, не «подопытный материал». Они живые люди, взывающие о помощи. Я пытался найти помощников. Бог мне свидетель, сколько сил я на это потратил.

— Но вы их так и не нашли, — констатировал я.

— Понимаете ли, я боялся. Боялся, что другой человек, как бы тщательно я его ни выбирал, все-таки не сможет в той же степени, что и я, проникнуться пониманием важности поставленной цели. Вдруг он устанет, сникнет после цепи неудач, возненавидит свою работу? А это недопустимо. Ни в коем случае. Что бы ни происходило, нужно обязательно продолжать поиски, пытаться помочь больным, даже если помочь им нельзя.

— И тогда вы решили имитировать собственную смерть, — понимающе кивнул я. — Вас якобы похоронили, потом в вашу честь воздвигли эту внушительную колонну… А вы тем временем жили под именем доктора Брауна, затем доктора Винсента… И все же, когда я назвал вас Андерсоном, вы откликнулись.

— Я был и остаюсь доктором Андерсоном. Роботы, конечно же, называли меня так, как я им велел. Но мой друг, с которым мы все эти годы работали вместе, естественно, зовет меня Андерсоном, — Доктор усмехнулся. — Никак не может привыкнуть к этому карнавалу.

— А Илай?

— Илаем было легко управлять. Я внушил ему, что он опасно болен, а потому должен регулярно приезжать сюда на уколы. Несложно догадаться, что я вводил ему кристаллики. Через какое-то время гидролиз в его организме достигал точки, когда требовалось вновь запускать механизм ускорения.

Андерсон встал и начал расхаживать взад-вперед по кабинету.

— Но теперь Илай мертв. Результаты моей работы пошли прахом, а кристаллики перестали быть тайной.

Доктор остановился напротив моего стула.