Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

Пастух опять призадумался, быть ли откровенным до конца, но в памяти вовремя щелкнул предохранитель солдатского пистолета, и это воспоминание вернуло его на праведный путь чистосердечных признаний.

- Киря кликал его Рваным.

- Кто такой, что о нем известно?

- Гвоздь болтал, тот от какого-то Князя приехал дела вести. О Князе сам слышу впервые. Богом клянусь, солдат!

"А теперь не врет", - распознал Назаров. И, не сбавляя темп допроса, спросил:

- Сколько людей в спецвагоне?

- Девять их. А зачем тебе? - Федор Иванович почувствовал, что Пастуха опять слегка отпустило и тот готов вновь приняться гнусно врать и изворачиваться. Пришлось слегка двинуть уголовника маузером по скуле. А что делать? Еще оставались вопросы.

- Без болтовни мне. Быстро - кто в каком купе едет?

- Да ладно, чего ты... Короче, в первом от конца поезда Киря и Патрон, в двух за ними - остальные ребятки. - В других купе спирт? - Ну.

- В пути, не на стоянках, как охраняется вагон? Сколько, где стоят?

- Да как... Не знаю! Вдали я, с мужиками ехал! Падлой буду...

Пока в прокуренном тамбуре проходило несанкционированное дознание, дверь изредка подергивали, в нее барабанили и из-за нее доносилась ругань. Это несколько нервировало товарища Ракова, но Назаров и Пастух не обращали на помехи никакого внимания. Одному и другому было сейчас не до пустяков.

- Кто в Монастырском Чека работает на вас?

Пастух дернулся, повернул к Назарову испуганное лицо.

- Да, ты что, солдат? Мой номер шестой, кто ж мне скажет. О том, кроме Кири, кто может знать? Может, Патрон еще. Он по пьяни знакомством в Чеке хвастал... И то... Ха, ты думаешь, я профессор?

- Шлепнуть бы тебя, - мечтательно проговорил Федор, - по законам революционного времени. Да ведь пообещал отпустить, старый дурак. Так что прыгай-ка! Останешься в живых - завязывай. Освой какое-нибудь честное ремесло. Пошел!

Справедливый солдат чуть подтолкнул бандита в спину, но тот уцепился за поручни и заголосил:

- Давай до станции доедем! Скоро будет. Разобьюсь ведь к едрене фене! Солдатик!

- Придется столкнуть, - железным голосом провозгласил Назаров. - Уж не обессудь. И полетишь головой вниз. Ну, готовься...

- Нет, я сам! - Пастух нащупал ногами подножку вагона, согнул колени, оторвал правую руку от поручня, размашисто перекрестился, прошептал что-то про Бога и его безграничные милости и, оттолкнувшись, полетел навстречу удару оземь...

- Не должен сильно разбиться, - сказал Назаров, закрывая за уголовником дверь. - Поезд сбавил ход. В гору идем, - и о чем-то задумался.

- Часики ваши примите. В сохранности оне, - прервал его задумчивость товарищ Раков.

- Оставь пока у себя, Марсель Прохорович. Позже отдашь.

- В вертеп собрались?! В осиное гнездо?! - официант вскинул руки на манер провинциальных трагиков. Ему бы еще за сердце схватиться.

- Посуди сам, товарищ Марсель, - решил все разъяснить подчиненному товарищ Федор Иванович, - останемся в поезде - скоро, очень даже скоро меня шлепнут. Боюсь, и ты засветился. То есть нас шлепнут. Можем сойти на первом полустанке. В этом случае останемся в живых, поедем следующим поездом. Но товарищи бандиты доделают свое черное дело. Обратись мы хоть где в местное Чека с тревожным сообщением, они возьмутся проверять и спецвагон, и нас. Телеграфируют на ближайшую станцию или в Москву, чтоб проверили поезд, и еще в Монастырск. И что выяснится? Товарищи из спецвагона - чистые, честные чекисты, везут спиртягу по революционной нужде в столицу по подлинным мандатам. А мы, сообщат из Монастырска - преступники, предатели революции. Сразу нас поставят к стенке или потомят немного, как думаешь, товарищ?

- Ну, а ежели...

- ...слезть на первом полустанке и никому ничего не сообщать, это хочешь сказать, боец Раков? Чтоб я, товарищ Назаров, бегал от какой-то уголовной шушеры! Предлагаешь дезертировать, спасаться позорным бегством? И пущай уголовники разворовывают музеи, внаглую разъезжают по стране в собственном вагоне?

- Товарищ Назаров! Дядечка! - взвыл Марсель.

- Цыц! - оборвал его командир. - Времени нет, боец, на истерики. Мне готовиться надо, а тебе - внимательно заслушивать мои приказы. Дай-ка мешок, достать кой-чего надо, из старых запасов...

* * *

Скоро случилась станция.

Мгла, безлюдье. Огонек керосинки - единственное на все мироздание пятнышко света в окне слившегося с темнотой строения.

Почти тихо. Спящий поезд издает мало звуков. Лишь от головы состава, от локомотива доносятся по безветрию громкие голоса. Видимо, машинисты переговариваются с кем-то из станционных работников.