Артур Кларк - Око времени

Бисеза спросила:

– В каком же мы времени?

Телефон с готовностью ответил:

– Если это эпоха Навуходоносора – значит, это примерно шестой век до нашей эры. Персы захватили Вавилон за два столетия до рождения Александра Македонского и опустошили страну. Когда сюда прибыл Александр, Вавилон все еще был процветающим городом, но его лучшие дни уже остались далеко позади. Но мы, однако, лицезреем его в состоянии, близком к этим самым лучшим дням.

Джош пристально смотрел на Бисезу.

– У тебя такой печальный вид, – заметил он.

– Я просто задумалась.

– О Майре…

– Как бы мне хотелось, чтобы она оказалась здесь – чтобы я могла все это ей показать.

– Может быть, в один прекрасный день ты сможешь ей об этом рассказать.

– Да, пожалуй.

Редди, Абдыкадыр, Евмен и де Морган тоже поднимались вверх по зиккурату, но помедленнее. Редди дышал тяжело, с присвистом, но все же не останавливался. Когда он уселся рядом с Джошем, тот похлопал его по спине. Евмен садиться не стал. Он даже не запыхался совсем. Секретарь Александра стоял и смотрел на Вавилон.

Абдыкадыр попросил у Бисезы очки ночного видения и обозрел с их помощью окрестности.

– Взгляни-ка на западный берег реки, – сказал он чуть погодя.

Линия стен пересекала реку, заключая город в периметр прямоугольника. Но на дальнем берегу реки Бисеза хотя и различала улицы, не видела никаких цветов, кроме оранжево-коричневой краски саманных кирпичей, а стены там осыпались и превратились в гребешки из щебня. Ворота и сторожевые башни лежали в руинах.

Джош проговорил:

– Выглядит так, будто полгорода растаяло, расплавилось.

– Или выжжено атомной бомбой, – мрачно пробормотал Абдыкадыр.

Евмен наконец обрел дар речи.

– Тут все было не так, – перевел его слова де Морган. – Не так, как сейчас…

По словам секретаря получалось, что восточная часть города была средоточием церемониальных построек и дворцов, в то время как в западной части Вавилона стояли жилые дома, лавки ремесленников и рынки. Евмен видел город таким всего несколько лет назад, и тогда Вавилон искрился жизнью и процветал. Теперь же всего этого не стало.

– Вот вам еще одна накладка, – невесело выговорил Абдыкадыр. – Сердце юного Вавилона пересажено на труп состарившегося.

Евмен сказал:

– Я полагал, что уже успел примириться со странностями капризов времени, поразивших всех нас. Но видеть это… Чтобы лик великого города истерся в песок, чтобы тысячелетнее могущество исчезло в один миг…

– Да, – подхватил Редди. – Жуткая жестокость времени.

– Более чем жестокость, – отозвался Евмен. – Наглость.

Бисеза была защищена от эмоций царского секретаря переводом с древнегреческого и тем, как изменились мимика и жесты за две тысячи лет. И все же она вновь почувствовала закипающую холодную ярость.

Снизу послышались окрики. Командир-македонянин звал Евмена. Отряд разведчиков кого-то разыскал, какого-то человека, прятавшегося в храме Мардука.

Человека, взятого в плен македонянами, привели к Евмену. Его волокли, держа под мышки, двое здоровяков-пехотинцев. Пленник явно был сильно напуган. Вытаращенные от страха глаза сверкали на чумазом лице. На нем были красивые одежды из дорогой, синей с золотом парчи. Но одежда изорвалась и запачкалась и висела на мужчине, как на вешалке. Похоже, он не ел несколько дней. Видимо, когда-то его лицо и макушка были чисто выбриты, а сейчас у него отросла черная щетина. Когда его подвели поближе, Бисеза отшатнулась – так от него разило мочой.

Пленнику ткнули в спину острием копья, и он затараторил. Но его древнего наречия никто из британцев и современников Бисезы не понимал. Командир отряда македонян, нашедших его, сообразил разыскать воина-перса. Тот понимал этот язык, так что слова вавилонянина сначала переводились на древнегреческий для Евмена, а потом де Морган переводил его слова на английский.

Неуверенно морща лоб, снабженец произносил с большими паузами:

– Он говорит, что он жрец богини… имя я не разобрал. Все остальные ушли из храмовых построек, а он остался. Был чересчур напуган, даже идти не смог. Он пробыл тут шесть дней и ночей… у него не было никакой еды… и воды тоже не было, кроме той, которую он пил понемногу из священного источника богини…

Евмен нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Дайте ему еды и воды. И пусть расскажет нам обо всем, что тут случилось.

Мало-помалу, обрывками, жадно заглатывая еду, жрец поведал свою историю. Начиналась она, что вполне естественно, с Разрыва.