Артур Кларк: Лев Комарры (= Ушедшие в Камарру)

– Меня зовут Эй-пять, я отведу вас, куда пожелаете. Пожалуйста, отдавайте мне приказания в стандартных для робота выражениях.

Пейтон был порядком разочарован. Это был самый обыкновенный робот. В городе, построенном Тордарсеном, он рассчитывал встретить что-нибудь поинтереснее. Однако машина, если правильно ее использовать, может оказаться очень полезной.

– Спасибо, – сказал Пейтон, осознавая бесполезность подобной благодарности. – Отведи меня, пожалуйста, в жилые кварталы.

Хотя Пейтон был уверен, что город полностью автоматизирован, он рассчитывал найти в нем союзников – людей. Они могли помочь ему, в крайнем случае – хотя бы не оказать сопротивления.

Без единого слова маленькая машина развернулась на колесиках и выкатилась из комнаты. Коридор, по которому она вела гостя, заканчивался красивой дверью, открыть которую обычным способом было невозможно. Но Эй-пять знал секрет. При их приближении толстая металлическая плита тихо скользнула вбок. Робот вкатился в тесную комнатку, похожую на коробку.

Пейтон подумал, что снова очутился в передатчике материи, но помещение оказалось обычным лифтом. Судя по времени, лифт поднялся почти на вершину города. Когда дверь отворилась, Пейтону показалось, что он попал в другой мир.

Коридоры нижних этажей были тусклыми, однообразными, чисто утилитарными. Здесь же Пейтон обнаружил просторные холлы и залы, обставленные весьма роскошно. Двадцать шестое столетие было временем вычурных декораций, ярких красок, сложной игры цветов, глубоко презираемых в более поздние века. Но Декаденты превзошли и собственное время. Оформляя Комарру, они использовали ресурсы не только искусства, но и психологии.

За всю жизнь нельзя было пересмотреть всей живописи, резьбы, всех фресок и гобеленов, которые до сих пор оставались яркими, как в первый день создания. Было ужасно несправедливо, что такое поразительное место заброшено, пустынно, скрыто от мира. Пептон, как ребенок, бегал от одного чуда к другому, утратив весь свой научный пыл.

Здесь были работы гения, возможно, величайшего за все время существования мира. Но этот непревзойденный гений был болен духом, он отчаялся и разуверился. И тут Пейтон понял, почему создателей Комарры прозвали Декадентами.

Искусство Декадентов одновременно привлекало и отталкивало. В нем не было зла, оно существовало просто вне морали. Пожалуй, основной его настрой – усталость и разочарование. Через некоторое время Пейтон, который никогда не отличался чрезмерной восприимчивостью к искусству, почувствовал душевную тоску. Но он не мог оторваться от созерцания этих шедевров.

Наконец Пейтон обернулся к роботу:

– Кто-нибудь живет здесь сейчас?

– Да.

– И где же они?

– Спят.

Почему-то это показалось совершенно естественным. Пейтон безумно устал и в последний час попросту боролся со сном. Что-то неодолимо тянуло его ко сну, практически принуждало. Изучением тайн Комарры он займется завтра. Времени достаточно. Сейчас он хотел только спать.

Он машинально последовал за роботом, который вывел его из анфилады залов в длинный коридор. Вдоль стен тянулись металлические двери, украшенные смутно знакомым символом, но Пейтон никак не мог его вспомнить. Сонное сознание еще вяло пыталось решить эту задачу, когда машина остановилась перед одной из дверей, тут же скользнувшей в сторону.

Роскошно застланное ложе в полутемной комнате неудержимо манило к себе. Уже ничего не сознавая, Пейтон поплелся к нему. Когда он почти погрузился в сон, теплое ощущение удовлетворенности согрело его душу. Он узнал символ на двери, хотя его мозг слишком устал, чтобы понять его значение.

Это был мак.

В действиях города не было злобы и вероломства. Он был безликим исполнителем задачи, для которой предназначался. Все, кто входил в Комарру, охотно принимали ее дары. Этот гость был первым в истории города, кто отверг их.

Интеграторы стояли наготове уже давно. Но беспокойное, пытливое сознание ускользало от них. Они могли подождать, как ждали на протяжении последних пяти веков.

И вот по мере того, как Пейтон погружался в сон, защита этого странно упрямого сознания стала рушиться. Глубоко внизу, в сердце Комарры, включились реле, и синтезированный интеграторами сложный комплекс электронных импульсов медленными потоками начал приливать и отливать через вакуумные трубки. Та форма сознания, которая была Ричардом Пейтоном III, перестала существовать.