Юрий Петухов - Приключения, Фантастика 1993 № 2

Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и мхом угол избы. Ему очень хотелось домой, на Землю. Аж слезы набегали на глаза и давило в груди.

— Ну?!

Карлик-колдун мелко подрагивал в ожидании, сопел, ронял темную слюну с губы. Но глаза его были пусты.

— Нет, — ответил Иван тускло, будто говорил не он сам, а некое сидящее в нём отрешенное от всего существо. — Не-ет.

— Ну, гляди, Ваня, — как-то двусмысленно выдавил колдун, — гляди!

В окошке мелькнула чёрная взъерошенная тень, завопила истошно перепуганная птица — совсем не по птичьи, страшно и дико. Нашли тяжёлые тучи на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.

— Нет, — повторил Иван тверже, — мы пойдем туда.

И ты получишь своё, получишь, не сомневайся.

Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.

— Обещаешь? — поинтересовался он, затаив дыхание и перестав сопеть.

— Обещаю, — ответил Иван. И добавил несвойственным ему тоном: — Каждый рано или поздно получает своё.

Карлик тяжко, с натугой вдохнул.

— Ладно, пойдем.

Какая-то призрачная, водянисто-блеклая тень вдруг отделилась от него, сползла на досчатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула по нему до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.

Иван тут же ткнул карлика пальцами в грудь, даже отшиб их немного; Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.

— Извини, — объяснил Иван, — мне вдруг померещилось, что ты сам улизнул отсюда и опять вместо себя фантом оставил.

— Чисто земная ограниченность, — заключил Авварон. — И вообще… — он даже задохнулся от возмущения, — и вообще — откуда эта подозрительность, откуда недоверие такое?!

Иван не стал разъяснять, откуда в нём было недоверие, одно слово могло породить сотню ответных и лишь усугубить положение.

— Раз собрались, так пойдем! — заявил он.

Карлик враз успокоился.

И на глазах у ошеломленного, растерянного Ивана превратился в растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с обрывком железной цепи. Только глаза не изменились — это были те же базедово-чёрные сливины со зрачками-колодцами.

Филин ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул, а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!

Но поздно. Филин Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв по избе тучи пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул глухо, раскатисто и вылетел в окно — только скользнула его чёрная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных туч мертвецки желтой луне.

Иван вскочил на ноги и с досады пнул дубовый табурет. Тот рассыпался, словно был трухлявым донельзя.

Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!

Иван был вне себя от бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то внешнего барьера, пробрался через охранительный слой, если верить этому негодяю, этому подлому оборотню, и что дальше?! Где он?! Куда идти?! Или, может, заночевать в этой милой пыльной избушке? Утро ведь вечера мудренее?!

Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!

Иван, подхватив меч и лучемёт, прыгнул к выходу, снова сшиб что-то звеняще-гремящее в сенях, но не стал задерживаться, а сильным ударом ноги вышиб тяжёлую дверь, выскочил наружу.

Он остолбенел. Нестерпимый зелёный свет ударил ему в глаза. На дворе был день, а не ночь. Да ещё какой день! На Земле таких не бывает.

Нагромождения диких поросших красным мхом валунов закрывало от Ивана ослепительно-яркое светило. Но и тех лучей, что пробивались сквозь завалы, хватало, глаза еле выдерживали. И никакого леса, никакого болота, даже ничего похожего!

Иван обернулся. Избушки за его спиной не было.

Там, в тени скалы, поросшей фиолетовым лишайником, изъеденной дырами или норами, лежало, бродило, шевелилось и облизывалось целое стадо каких-то ожиревших и на вид малоподвижных чудовищ. У каждого было по четыре глаза во лбу, и все эти глаза — мутные, сонные, бессмысленные глядели на Ивана, ничего при этом не выражая. Многомерный мир! Проклятье! Опять он вышел не так, опять позволил себе ошибиться. Надо было лезть в окно, за филином-колдуном, а его как порядочного в дверь потянуло. Напасть! Иван даже успокоился от неожиданной перемены. Перемены его никогда не пугали, наоборот — придавали сил. И вообще, неизвестно, может, туг в другом дело, может, вылези он в окно, было б ещё хлеще.