Олег Языков - Учебный отпуск. Часть 1. Гром над Балтикой.

А вот у кадровиков мне подсказали интересную мысль… Показали, так сказать, бесхозные "золотые россыпи"… Но об этом потом.

Пока бегали туда-сюда, наступило время обеда. На робкое предложение Степанова подхарчиться в столовке, я небрежно сказал: "Ерунда все это, Иван Артемович! Какая может быть столовка? В ресторан пойдем, в "Метрополь"!

А может, лучше в "Арагви"? Я еще в нем не был. Я имею в виду, что сейчас, в этом времени не был. Там, у себя, мне случалось в него заходить. Да и еще кое-куда, надо признаться… Нет, сейчас суетиться не будем – времени нет. Сказано – в "Метрополь", значит – в "Метрополь"!

Хоть талоны, выданные мне в свое время на кормежку в ресторане, у меня все еще болтались в планшете, на них я не рассчитывал. Уж больно много времени прошло. Они уже, скорее всего, недействительны. Не будем жлобами, ударим рублем по ресторанному обслуживанию! Денег хватит.

Короче – неспешно проехали по Москве троллейбусом, благо маршруток с озверевшими гастарбайтерами за рулем тут еще нет, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Чин-чином зашли в ресторан, я скромно сверкнул Золотой Звездой, мэтр все в момент уловил, встретил, проводил к столику, мигнул официанту и – понеслось…

Хорошо посидели, поговорили, поели вкусненького и горячего, а то – надоел уже этот сухпай хуже горькой редьки! Пили совсем немного, просто не хотелось. Вечером добавим. Кстати, о вечере! Надо что-нибудь прикупить этакого, вкусненького и булькающего…

От ресторана до студии живописца было совсем рядом, но мы не спешили. Прошлись по столице, забрели в несколько магазинов, кое-что взяли на стол. Для Капитолины я подобрал букет цветов, а полковник купил шоколад. Чуть погодя, Степанов с радостным криком нашел парикмахерскую и потащил меня стричься. Практичный мужик!

В общем, облагороженные внешне и залитые в цирюльне "Шипром" по самые ноздри, к вечеринке мы были готовы.

Капитолина Сергеевна меня, прямо скажем, удивила. Не знаю, где это она смогла все вырвать, но на стол была подана целая баранья нога! Да еще – запеченная в тесте. Ну, правильно – фольги-то еще нет. Точнее, фольга-то есть, видел ее в конфетах, но вот такой, для приготовления мяса, еще, вроде бы, быть не должно. Мясо получилось нежное, духовитое – баранина была с чесночком, травами и, по-моему, с кисловатыми яблочками… Все это чудо на большом блюде, в окружении печеной же картошечки, посыпанной зеленью. У-у-м! Пальчики оближешь! Вкус – специфический!

Мы с командиром выставили на стол коньяк, водку и вино, шайбу с черной икрой, сухую колбасу и купленные в дорогом магазине заварные пирожные. В общем – стол получился по нынешним временам просто роскошный.

Сидели у нас, в студии. Мы наотрез отказались идти в гости к Капе, посиделки ведь мы организовываем, мальчики, и ей, бедной девочке, пришлось побегать. Ничего – стройнее будет.

После двух-трех рюмок стучать по тарелкам ножами и вилками мы стали пореже, и завязался сытый, неспешный разговор. Полковник, испросив у Капы разрешения, открыл настежь окно и вальяжно закурил. Я машинально вертел рюмку с каплей коньяка за тонкую ножку и наслаждался покоем…

Хорошо! После страшного напряжения боев, после последней драки с хорьками, когда была реальная возможность склеить ласты… или – говоря точнее – сложить крылья… После всех бытовых неурядиц фронтовой жизни, кормежки на земле, у еще горячего самолета, вокруг которого крутится и гремит железяками техсостав, сидеть вот так, в чистой комнате, у открытого окна, прохладным вечером… Свет лампы, накрытый стол, приглушенный разговор полковника и Капы, с улицы слышны веселые крики играющих детей… Душа отдыхает. Именины сердца, одним словом!

— Витя, ну расскажи теперь ты что-нибудь… Как вы там воюете? — обратилась ко мне порозовевшая Капитолина Сергеевна. Я поднял на нее глаза и улыбнулся. А Капа-то как помолодела! Приоделась, похорошела. Да и с ее годами я, увидев ее в первый раз уставшей, в какой-то несуразной одежде, пожалуй, погорячился. Сорок пять, не больше. Или что-то около этого… Рассказывать что-либо мне не хотелось. Свято хранить военную тайну меня научили еще в Советской Армии. Шифровальщиком я служил, а на этой работе желание вести пустопорожнюю болтовню, особенно – о делах служебных, быстро отбивают…

— Вы вон командира спросите, он вам лучше меня расскажет. Все нормально было, Капитолина Сергеевна, живые ведь мы, а это главное…

— А что же ты, Витя, про девушку свою ничего не расскажешь? Про Катю?