Юрий Петухов - Приключения, Фантастика 1993 № 5-6

«Иван! Гляди!»

Он разлепил сморщенные веки, всмотрелся в густую тьму Космоса. Мрак.

Пустота. Чёрная пропасть. Ледяная безысходность и расстояния, не оставляющие надежды.

«Гляди!!!»

Иван всмотрелся в черноту. Совсем рядом с системной звездою — Черным Карликом, имевшим по классификатору отвратительно-слащавое название Альфы Циклопа, высвечивалась округлым боком и серебристо-тусклыми ажурными фермами-лапами красавица капсула с почти чёрным алмазно-тонким, бритвенным отражателем. Да, это была она — десантно-боевая всепространственная капсула экстра-класса. Вот теперь они спасены! Иван откинулся на спинку кресла.

Сбавил ход.

Десантный бот подплывал к кораблю-матке. И ему не были нужны никакие команды — он возвращался в родное лоно.

Они были уже совсем рядом, когда лиловая вспышка озарила Пространство, пронзила своим мертвенным светом полупрозрачный бот.

— Нечисть!!! — процедил Иван зло.

Изо всех бортовых орудий, не разбираясь, кто, что, откуда, он дал объёмный двухсотимпульсный залп-очередь. Электронный мозг капсулы, отзываясь на его решение, ударил во все стороны залпами в тысячи крат мощнее. Бушующее пламя объяло Вселенную, пламя, выжигающее всё и вся. Лишь два островка безопасных и тихих оставалось в этом пламени — бот и капсула.

Иван не собирался рисковать. Он был готов отбить любую атаку. И он отбивал её. Боевые установки бота и капсулы работали на полную мощность, изливая смерть в пустоту.

Но атаки не было.

Океан пламени.

Океан бушующего, адского пламени.

Именно из него выплыло чудовищное высохшее лицо демона Авварона. Это было лицо высохшей, сожженной мумии. На нем жили одни лишь базедово выпученные огромные чёрные глаза, пронизанные кровавыми прожилками. Безумие стояло в этих глазах. Безумие и Ужас.

Иван отключил прозрачность. Но жуткий лик не пропал. Он висел над Иваном. Молча жег его чёрными глазами.

«Это они! — судорожно ударял в виски голос Первозурга. — Это та самая третья силах про которую я тебе говорил, Иван! Надо что-то делать, они погубят нас. Они не дадут нам вырваться! Я не могу им противиться! Они требуют вернуться в Пристанище! Это невозможно, Иван!»

— Да, ты должен вернуться! — прогрохотало в мозгу Ивана голосом Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного, голосом демона Зла.

— Нет! — сказал Иван. — Я не вернусь! И ты можешь не гипнотизировать меня. Ты не справишься со мною, Авварон! Не справишься, потому что тебя нет! Ты внизу, Авварон, ты в Пристанище, ты в Преисподней, Авварон! Там ты всесильный властелин! А здесь лишь твой фантом. И плевать я на него хотел!

— Ты должен вернуться! Ты не выполнил своего обещания! Ты обманул меня! Ты убил моё тело! Ты убил мой мозг в Пристанище! Ты должен вернуться… Ты уже возвращаешься. Повторяй за мной: Пристанище — это всё! Это Вселенная вселенных! Земля — это часть Пристанища! возвращаясь в Него, ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю!

— …я возвращаюсь на Землю. Земля — часть Пристанища, — Иван еле шевелил языком. Он ощущал, что всё больше и больше поддается чарам колдуна.

Но не мог пересилить себя.

Он уже терял сознание. И готов был отдать команду о возврате, о спуске на планету Навей, о погружении в её лиловые мохнатые утробы, о возвращении, когда Большой мозг капсулы взял команду на себя.

Всё произошло мгновенно. Десантный бот, приостановившийся под серебристым боком капсулы, нырнул в неё; Чёрное пламя отражателя погасило остатки беснующегося багряного огня… и пропало. Капсула канула в подпространственные структуры. Вместе с ботом, Иваном, пребывающим в забытьи, и Первозургом, приготовившимся к окончательной, последней смерти.

Пробуждение было болезненным. Иван невольно поднёс руку к горлу — ему казалось, что кто-то жестокий и неумолимый душит его, душит безжалостно, на совесть.

Перед глазами почему-то проплыла гиргейская клыкастая рыбина с красными глазами. Проплыла, плотоядно облизнулась мясистым языком, заглянула Ивану в душу. И пропала.

Он лежал в приёмном отсеке на гравиподушке — капсула позаботилась о нем. На серой стене расплывалась мутная серая тень.

Иван протер глаза.

— Ты умрешь лютой, ужасающей смертью! — процедил скрипучий старушечий голос не в уши, и не в мозг, а казалось, прямо в сердце.