Юрий Петухов - Приключения, Фантастика 1993 № 5-6

Здесь всё продумано: гуляй, развлекайся, щекочи нервишки, а надоело любой удобный миг — прыг в идола, который вовсе и не идол, а простейший, испытанный веками перебросчик Д-статор, и ты уже дома, на родной Земле, или ещё где-нибудь.

Иван вскарабкался на идола. Сдавил Контакты. Его втянуло внутрь, в ещё больший мрак. Вот теперь бы сигануть в Солнечную систему, мелькнула мысль, а почему бы и нет, чем чёрт не шутит, а вдруг Пристанище не настолько и замкнуто? Нет! Алена! Он сосредоточился, представил себе то подземелье, цепи, плиты, лик каменного жестокого бога… деталь! Позарез нужна была реальная деталь обстановки. Вот! Глаз! Халцедоновый глаз бога, чёрная щербина на зрачке, две трещины на веке — профессиональная зрительная память выручила Ивана. В голове помутилось. Кольнуло. И опять он упал, грохнулся на плиты с высоты метра в три, не меньше. Дьявол! Эти статоры совсем разболтались. Так они его и в лепешку могут расшибить при перебросе — о полы, об стены…

— Иван!

У него всё перевернулось внутри от этого родного, милого голоса. Она!

Алена! Он ничего пока не видел. Приходил в себя. Но она звала его.

— Иван!

Он побрел на звуки её голоса, на звяканье железа. И он почти тут же увидел её. О, это было печальное зрелище. У Ивана перехватило сердце.

Обнаженное женское тело, беззащитное в своей наготе, светящееся во мраке, измученное, истерзанное, но несмотря ни на что бесконечно прекрасное, висело на двухметровой высоте распятое, растянутое двумя здоровенными цепями, прикованными к рукам, ноги были прижаты к стене большими ржавыми скобами. С подбородка, по груди, животу, бедрам скользила полоска… застывшая полоска потемневшей, засохшей крови. Светлые длинные волосы закрывали лицо.

— Ива-ан!

Он приблизился. И понял — она в забытьи, в обмороке, она бессознательно повторяет его имя… значит, в последние минуты, когда она осознавала себя, она звала его, надеялась на него, молила… У Ивана больно резануло по сердцу, сжало горло.

Прекрасная Алена!

Он ухватился за скобу, дёрнул. Потом ещё раз — с хрустом и хряском проржавевшего железа, выдираемого из камня, скоба полетела вниз, на плиты.

Иван коснулся ладонью её ноги — нога была холодной, но всё же не мертвенно ледяной, жизнь теплилась ещё в этом белом светящемся теле. Он припал к ноге губами. И чуть не зарыдал. Слеза, выкатившись из глаза, скользнула по щеке, упала на железо.

— Сволочи!

Иван рывком выдрал вторую скобу, отбросил её далеко — она с лязгом и грохотом покатилась по камню. Иван сейчас никого не боялся. Он готов был сразиться со всеми упырями и сверхупырями этого проклятущего Пристанища нежити. Он подпрыгнул и ухватился за тяжёлую толстую цепь, на которой висела Алена.

И в тот же момент он почувствовал, как под лопатку уперлось что-то острое и холодное. Пришли!

Он разжал руку, извернулся, обрушил кулак на чью-то уродливую голову, вырвал из лап двуручный меч и, не разбирая — кто, зачем, как — вонзил его в котлообразную грудь. Не давая противнику опомниться он каблуком перешиб ему шейные позвонки, развернул — и сломал хребет. Только так можно было общаться с этими живучими тварями. Меч пригодился. Ещё двоим, выступившим из тьмы, Иван одним замахом снес головы. Теперь он не шутил. Не играл. Не испытывал своей богатырской силушки. Теперь он крушил их, убивал, теперь он был машиной смерти — сама жизнь, сами обстоятельства заставили его отбросить все запреты и уже не давать противнику поблажек, возможности отступить или увернуться. Они хотят этого? Они получат это! Четвёртого Иван встретил рукоятью меча — раздробленная челюсть хрустнула глиняным горшком.

Следующий удар вышиб мозги из затылка, разбрызгал их по стене. С переломленным хребтом туша сползла на плиты.

— Есть кто ещё? — ледяным голосом поинтересовался Иван.

Никого не было.

— А вы кстати пришли, ребятки. — проговорил он тихо, зло, — очень даже пригодитесь.

Он перебросил трупы к стене, взобрался на них. Теперь лицо Алены было вровень с его глазами. Он откинул волосы… безжизненные полуприкрытые веки, царапина на щеке, бледные, застывшие губы. Она так и не пришла в себя.

— Аленушка-а-а!!!

Иван припал к её губам. Он целовал их долго, согревая, передавай ей свой жар, свою силу, своё тепло. И она открыла глаза.

— Иван?

— Это я, Алена! Что с тобой? Что они сделали с тобой, говори?!