Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

— Помню, — вздохнул кот. — Мы с Кощеем так и не смогли уговорить его уйти.

Смерть старого водяного Василия опечалила.

— Кстати, как Кощей? — заинтересовалась ворона.

— Месяц его не видел. Ладно, у меня еще дела. Увидимся вечером.

— Угу, — угукнула напоследок ворона и улетела.

Беда пришла в этот безмятежный край вместе с людьми. Сказка, не потерпевшая наглого вторжения, ушла из Леса навсегда. Осталась лишь боль, ведь вместе со сказкой исчезла и магия, о которой люди так любят рассказывать своим детям. Чужакам, нарушившим хрупкое равновесие сказочного мира, было плевать на волшебство. Не обращая внимания на гибель Леса, люди впились зубами в закрытый для них мир, стремясь лишь поскорее выследить какое-нибудь сказочное существо и убить. Сказка для людей всего лишь безделушка, рудимент детства, который они таскают в себе и без колебаний отбрасывают в сторону, словно ненужную вещь, как только появляется хоть какой-то повод это сделать. Ничего святого в таких существах уже нет.

Крошка фея называла людей браконьерами, Василий — захватчиками, Золушка — убийцами. С охотниками, не верящими в сказку и прорвавшимися в волшебный мир, худо-бедно справлялись, но доступ для людей остался открыт, а магии становилось все меньше и меньше. Если б не старания Черномора, Мерлина и Гингемы, открывших портал в другой волшебный мир, всех, кто жил в Лесу, можно было бы с чистой совестью записывать в покойники. Почти все уже покинули обреченный Лес, но находились и те, кто никак не хотел оставлять родные насиженные места.

Василий аккуратно перешагнул через тоненькую нитку ручья. После того как стал умирать Пруд, ручеек пересох и засорился желтыми листьями. Василий помнил то время, когда ручей с веселым звоном бегала наперегонки с семейством зайцев, что жили на Ромашковой полянке. Медленное умирание Леса отзывалось в сердце кота болью. Но еще хуже был запах. Иногда сквозь аромат прелой листвы и осеннего ветра до чуткого носа Василия добиралась едва ощутимая вонь умирающего волшебства.

Вот и сейчас Василий остановился и принюхался. Пахло осенью и отчего-то жареным мясом и чем-то чужим… людским. Решив проверить, в чем тут дело, Василий пошел на запах. Теперь он уже различал, что наравне с ароматом жаркого явственно тянет гарью и чем-то резким и очень непривычным.

Из-за кустов послышалось басовитое пение:

Ну и дальше в таком же духе. Песенка выходила достаточно пошлой и Василий, несмотря на ситуацию понимающе хмыкнул. Он знал, кто любит горланить такие вот песни.

Кот вышел на поляну и принялся наблюдать за весело распевающим здоровенным детинушкой. Рядом, свернувшись калачиком и укрывшись косматой бородой храпел Карабас. Тут же тихонько посапывал Артемон.

К Василию певец сидел спиной. Парень колдовал возле костра, радостно поворачивая вертел, на котором висел уже порядком прожаренный кабан. Василий раздраженно прижал уши к голове, дернул хвостом и произнес:

— Хлеб да соль.

— Ем да свой! — не преминул ответить детинушка, а затем, так и не обернувшись, добавил. — Вали своей дорогой пока я добрый! Али на костер захотел?

— Ты бы обернулся, рыло, — мягко посоветовал детине Василий.

— Сам напросился, я хотел быть добрым.

Громила отвлекся от вертела с готовящимся ужином, взял с травы огромную дубину и только после этого обернулся.

Теперь Василий мог лицезреть «кулинара». Маленькие черные глазки гневно сверкающие из-под рыжих кустистых бровей, нос картошкой, и огромная рыжая борода, размерами не уступающая бороде Карабаса.

Гневная отповедь застряла у детины в глотке, а маленькие глазки удивленно распахнулись и испугано забегали. Дубина оказалась поспешно спрятанной за спину.

— Людоед, а Людоед, — Василий театрально поднял лапу, внимательно ее изучил и выпустил когти. — Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты заканчивал со своими кулинарными изысками?

— Предупреждал, — промямлил Людоед, как завороженный наблюдая, как Василий убирает и вновь выпускает когти.

— Я ведь неоднократно тебя предупреждал, правда? — лениво произнес кот.

— Правда, — побледнел Людоед.

— Так какого же рожна, морда ты рыжая, вновь занимаешься этой дурью?! Кто разрешил жарить несчастных хрюшек без моего ведома? — рявкнул Василий.

Людоед в испуге отскочил назад и едва не угодил в собственный костер.

— Я вот думаю, а на кой ты нам сдался в новом Лесу? — между тем, как ни в чем не бывало, продолжал кот. — Может, не пускать тебя в портал? А что? Это идея! Людей здесь будет полно, наешься до отвала, если только они тебя раньше не подстрелят, как Золотую антилопу, мир ее праху.