Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

Огражденный высокой дубовой загородкой песчаный прибой бился о каменную площадку. В центре песчаной площадки стояли два неравных размерами камня в полтора роста человека. Казалось, будто они наклонились и обнимают друг друга. Обнимают, словно друзья, что давно расстались и вот, — встретились.

У подножия высоких камней была устроена скамейка — простая грубая доска, неровная снизу и выглаженная сверху водой и человеческой рукой — видимо, обломок дерева, выловленный из моря. Ее серая бугристая поверхность лежала на двух камнях-подставках с выдолбленными выемками под края доски.

В углах песчаного сада росли два карликовых дерева — черная сосна и шафранное дерево. Их ветви еле слышно шелестели на слабом ветру. Стояла изумляющая тишина — и это утром, почти в центре Старого города!

Как странно…

Монах остановился и поклонился в сторону камней. Затем повернулся к Янни и промолвил:

— Сад ждет тебя, брат-гость.

Янни поклонился в ответ и прошел к скамье. Он сел на нее, оперся спиной о холодный камень позади себя и закрыл глаза. Монах осторожно разровнял его следы граблями, стараясь, что-бы волны от его грабель совпали с теми, что уже бежали по песку. Через минуту лишь исключительно зоркий человек смог бы понять, Янни прошел в центр песчаного сада, а не прилетел сюда по воздуху.

Отставив грабли, Тодзу достал из внутренних карманов желтого кинну три крохотные бронзовые чаши, мешочек с травами и три вида ароматического масла. Осторожно насыпав в чаши золотой ложечкой по две мерки трав, он капнул туда масла и отошел на шаг. Масло тихо задымилось, затем в чашах сверкнули огоньки.

Сверкнули и погасли. Тяжелый, но приятный аромат тлеющих трав поплыл над песчаным садом, закручиваясь спиралью вокруг каменной площадки. Монах наклонился и начертил на песке несколько знаков, едва заметно проводя пальцем по гребням песчаных волн. При этом он еле слышно шептал слова обряда. Когда гость будет разглаживать взглядом песок, эти знаки помогут ему пойти нужным путем.

Закончив шептать, Шарль собрал мешочек с травами, бутылочки масла и шагнул назад. Теперь он уйдет. Нельзя мешать гостю понять самого себя. Любое движение, любая чужая мысль неподалеку от гостя — и ритуал сорван. Кто знает, к чему это приведет? Молодой настоятель древнего Приюта осторожно пятился, разравнивая за собой песок граблями.

Его гость сидел не шевелясь — готовился к ритуалу.

Когда Янни медленно открыл глаза, монах уже давно исчез из песчаного сада. Шангер очистил свой разум от всего суетного, как и советовал ему Тодзу. Теперь надо избавиться от мыслей о вечном и невечном, забыть себя, родных, любимых, братьев и сестер, детей и внуков — так говорилось в книге о ритуалах.

Для это и нужен был песчаный сад. Янни обшарил взглядом расстилавшуюся перед ним песчаную равнину. Он нашел самую крупную песчинку и мысленно взвесил ее. Удержал перед собой этот крохотный кусочек кварца, затем нашел следующую — помельче и тоже взвесил.

Предстояла долгая и трудная работа.

А чуть позже ему придется забыть о песке. Нужно будет забыть обо всем — о песке, о камне за спиной, о скамье, на которой сидит, о мире, в котором живет, и воздухе, которым дышит. Надо забыть обо все — даже о мыслях.

Лишь не-мыслие и не-деяние останутся в нем. Затем исчезнут и они.

Его Я уснет Сном Неба и сольется с Единственным.

Тогда придет Знание. И будет оно тяжким и обжигающим. Знание будет жечь ему душу как кислота и хлестать ледяным дождем лахорга, оно будет обугливать, словно адский огонь и обдирать кожу шершавыми ладонями, словно снежная крупа, несомая северным ветром тенху.

Среди этого буйства стихий нужно будет заснуть, забыться, чтобы тот кусочек знания, ради которого они пришел сюда, нежно скользнул в его память и устроился покрепче, уснул на миг или на год, дабы пробудиться по первому желания Янни.

Иногда ритуал мог затянуться едва ли не на неделю. Некоторые уходили в него — и не возвращались. Чем древнее ритуал и реже он воплощается — тем чаще терялись в нем люди, только их лишенные разума тела оставались родным и близким.

Обряд хотамо-ротатамэ был едва ли не самым древним. Его можно было исполнить разными путями — Янни шел одним из труднейших. Но это был путь, в котором мог пострадать только он.

Как тяжело.

Шангер взвешивал кварцевые крупинки…

Вечность спустя груз песчинок, что дрожали перед глазами Янни, стал непереносим. Он тянул вниз, пригибая шангера к земле. Душа его была наполнена шуршанием песка.