Тим Скоренко - Рассказы

На главной площади — казнь. Возвышение, похожее на эшафот. Верёвками за лапы растянута белая мышь, очень маленькая, почти мышонок. Чёрная мышь колет её копьём, капает кровь, вокруг толпа. Наверное, они пищат что-то, отсюда не слышно.

— Слава Богу, они не знают огня, — говорит Бакстер. — Они боятся его. Я надеюсь, они никогда не узнают огня.

— А как они льют металл?

— У них готовая установка. Они не знают, что внутри, и не могут её разобрать.

— Но очень многое требует нагревания для обработки.

— Я пытаюсь обойтись без подобных технологий. У них лепная посуда, без обжига. Одежда — это понятно. Натуральные ткани, плетение.

— Я видел велосипед.

— Я дал.

Продолжаю смотреть на площадь. Мышь-жертва изгибается дугой. Палач отрезает у неё хвост. Ближайшие несколько зрителей рвут хвост на части и едят его.

— У них есть власть?

— Да, есть. Есть главный. Чёрная мышь, огромная и жирная. Пошли, покажу.

Идём к компьютеру. На экране — огромный по мышиным меркам зал. В центре — помост, на нём — деревянные табуреты и деревянный трон. На троне — чёрная мышь в короне из фольги. Корона выполнена очень искусно. В лапе у мыши — посох. Этим посохом она, не поднимаясь с трона, бьёт по голове другую мышь, маленькую, серую. Все вокруг — в немом подчинении. Серая мышь пищит (это слышно через динамики), чёрная тоже. Писк чёрной похож, скорее, на рявканье, на лай, чем на мышиный писк.

— Ты понимаешь их язык?

— Нет, — говорит Бакстер. — Это, наверное, единственное, чего я о них не знаю.

Расправа подходит к концу. Белая мышь мертва.

— Они не любят альбиносов?

— Да. С самого начала травят. Тут есть нечто вроде роддома. Если рождается мышь-альбинос, его тут же убивают и съедают.

— Расизм.

— Да.

У меня в кармане вибрирует мобильный. Отражается незнакомый номер. Поднимаю.

— Это Таня из второго отдела. Думаю, что ты можешь помочь.

— Иду.

Говорю Бакстеру:

— Мне надо идти.

— Давай.

Поднимаюсь наверх, прохожу мимо двери своего отдела. Дверь второго отдела открыта. Кроме Танго, там ещё Алла Викторовна, полная и печальная дама лет пятидесяти. Второй отдел занимается экономическим обоснованием работы всего нашего блока. Я занимаюсь проблемами утечки информации. По сути, наши отделы не имеют прямого отношения к науке.

Танго поднимает голову, чуть улыбается. Её тёмные волосы убраны в конский хвост на затылке. Такая причёска ей не идёт.

— Привет.

— Привет.

— Садись.

Сажусь перед её столом.

— Сразу к делу. Чем занимается Свиридов?

Хм… Что ответить?

— Он же не в нашем блоке?

Она подсовывает мне записку, кивая в сторону Аллы Викторовны. На бумажке написано: «В первом ящике моего стола мышь». Я понял. Тихо спрашиваю:

— Одетая?

Она кивает.

Алла Викторовна встаёт и выходит.

— С оружием, — говорит Танго. — В жилетке. Она пыталась мне глаз выколоть. Вот.

На руке Танго длинный глубокий порез.

— Почему ты думаешь, что это работа Бакстера?

— Весь институт знает, что Бакстер пытается сделать мышей разумными. Весь институт посмеивается. Многие дорого бы заплатили, чтобы заглянуть в его лабораторию. Ты — единственный человек со стороны, кроме начальства, который имеет доступ к Бакстеру.

Думаю.

Поднимаю на неё глаза.

— Да, это работа Бакстера.

— Так пусть заберёт своё творение.

— Где ты её поймала?

— Она сидела у меня на столе, когда я вернулась с обеда.

— А почему раньше не спросила?

— Потому что хотелось с ней поиграть.

Я задумываюсь. Танго улыбается с ехидцей, но по-доброму.

— Поиграла? — изображаю ухмылку.

— Как видишь.

Набираю номер Бакстера.

— Бакстер, тут одну твою мышь поймали на нашем уровне.

Бакстер вопит.

— Что?!

— Поднимайся сюда, забери своего бойцового зверя.

Бактер появляется через пять минут, запыхавшийся, в халате, измазанном какой-то мерзостью.

— Где?

Танго отходит от стола, показывая Бакстеру на ящик.

Бакстер аккуратно открывает ящик, извлекает мышь. Та усердно колет его в руку копьецом. Бакстер конфискует оружие и перехватывает зверька так, чтобы тот не мог дотянуться до кожи зубами.

— Чёрт, — говорит Бакстер. — Я не знаю, что произошло. Ребята, никому ни слова, хорошо?

Хорошо, конечно.

Он исчезает.

Танго смотрит на меня.

— А пошли сегодня в кино, — вдруг говорю я.

Танго улыбается.

Бакстер звонит мне на мобильный в 11.05.

— Макс, я сворачиваю эксперимент.