Сергей Михайлов - Шестое чувство

Из состояния транса гостя вывел звон разбившейся чашки на кухне. "Ой!" -- взвизгнула Маша испуганно, но тут же добавила, смеясь: "К счастью!"

-- Это... есть что? -- шепотом, выпучив глаза, прохрипел сэр Роберт и ткнул пухлым пальцем в голубой букет. -- Это -- розы?

-- Это -- розы, -- как можно спокойнее сказал я. -- Это есть голубые розы.

-- Где вы их достал? -- сгорая от нетерпения, любопытствовал иноземец.

-- У старушки купил, в Новом Иерусалиме. На станции, когда электричку ждал.

-- Иерусалим? Израиль? О! Как далеко! И вы туда ездил за этот розы?

"Это только ты можешь себе позволить слетать в обед в Израиль или, скажет, на остров Калимантан, чтобы вдохнуть аромат неведомых тебе роз, плантатор ты недобитый, -- зло подумал я, -- а нам, простым советским смертным, это не дано".

Я отрицательно покачал головой.

-- Нет, Новый Иерусалим -- это станция на рижском направлении, в шестидесяти километрах от Москвы. Город Истра -- знаете?

-- Истра? Истра не знаю. Ноу, Истра. Иерусалим знаю, Иерусалим йес... И сколько вы платил за этот букет, сэр Николай?

-- Червонец, -- ляпнул я первое, что мне пришло в голову.

-- Червонец? О, знаю червонец! Русский червонец -- самый твердый валюта в мире!.. Но это было очень давно. -- Он махнул рукой куда-то в сторону кухни. -- Сколько вы хотите за эти розы?

Началось! Он думает, что раз у него полны карманы долларов, то ему все позволено. Как же, жди! У нас здесь не Америка, а передовое общество развитого социализма, и наши люди за их паршивые зеленые бумажки не продаются. Не на тех напали. И потом, ведь это подарок: Арнольд подарил мне, я -- жене. Это не просто розы -- это символ, символ нашего счастья и благополучия...

На пороге, затаив дыхание, стояла Маша и в ожидании смотрела на меня.

-- Розы не продаются, -- твердо заявил я, обводя присутствующих гордым и неподкупным взглядом.

-- Как -- не продаются? -- опешил сэр Роберт. -- Вы меня не понял, мистер Нерусский: я дам вам много, очень много долларз!

-- Сколько? -- спросил этот стервец Васька, оказавшийся, надо сказать, практичнее меня.

-- Василий! -- строго оборвал его я. -- Розы не продаются!

Казалось, бизнесмен не слышал меня; все его внимание было устремлено теперь на моего алчного сына.

-- Десять тысяч! -- сказал сэр Роберт и замер в ожидании ответа.

Десять тысяч! Не слабо... Но Васька, похоже, не разделял моего скрытого восторга. Он скорчил кислую мину и поморщился.

-- В таком случае, розы действительно не продаются.

Он еще и торгуется! Ну, погоди, Васька, уйдет этот заморский тип -- я с тобой поговорю!..

-- Сколько же вы хотите? -- с беспокойством спросил сэр Роберт.

-- Миллион, -- ответил Васька просто и как бы невзначай.

-- Миллион?! -- ужаснулся мистер Иванофф и схватился рукой за карман, будто Василий уже запустил в него свою хищную лапу.

-- Я так и думал, что вы не согласитесь, -- пожал плечами Васька. -- Дело понятное: миллион за букет -- это не каждому по карману. Но согласитесь, сэр Роберт, меньшего он не стоит. Боюсь, что это единственный в мире букет голубых роз.

"В этом ты прав, -- подумал я, -- другого такого нет".

Американца била дрожь, словно в лихорадке. Страсть коллекционера боролась в его душе с чувством меры и трезвым расчетом. А трезвый расчет подсказывал ему -- я это ясно увидел, заглянув в его мысли, -что миллион -- это, пожалуй, многовато, да и завянут они, эти розы, где-нибудь через недельку, и останутся от них одни воспоминания, миллион же, как никак -- это целое состояние.... Словом, метался господин Иванофф в поисках решения и никак не мог найти выход из создавшейся ситуации, но в самом дальнем углу своей души он все же был готов пойти на этот отчаянный шаг и выложить требуемую сумму.

Сэр Роберт Иванофф медленно и осторожно, словно готовящийся к прыжку лев, подкрался к букету голубых роз и буквально впился в них безумным от восторга и жажды обладания взглядом. Ему не терпелось ущипнуть хотя бы один лепесток, но он сдерживал себя, хотя и с большим трудом, и лишь вбирал своим мясистых носом космический аромат уникальных цветов. И с каждым вдохом он чувствовал, как уверенность вливается в него, придавая силу и решимость.

-- Я согласен! -- тяжело уронил он в тишину роковые слова и расплылся в судорожной улыбке. -- Я дам вам миллион долларз за этот розы.

Он обращался ко мне как к владельцу букета, считая, видимо, что именно я уполномочил Василия вести с ним переговоры о купле-продаже голубых цветов. Я бросил на стервеца Ваську уничтожающий взгляд, но тот лишь ухмыльнулся и, радостно блеснув глазами, затараторил: