Владимир Михайлов - Вариант И

Чувствовалось что-то такое в этом человеке, что заставляло отвечать по-солдатски. И его это, кажется не удивило. Он мне показался настоящим генералом, то есть буквально — всеобщим начальником. И к тому же читал немецкий журнал, издающийся на русском языке. И то, и другое можно было сказать далеко не о каждом военачальнике.

— Когда?

— Когда вам будет удобно. Хотелось бы не позже завтрашнего дня.

Его молчание длилось не более полусекунды.

— Завтра — сложно. А сегодня?

Такого я просто не ожидал.

— Это было бы прекрасно!

— Адрес знаете? Не дожидаясь ответа, он назвал адрес. — Сколько вам нужно времени, чтобы добраться до меня?

Я мгновенно прикинул:

— Минут двадцать пять…

— Жду вас через тридцать минут.

— Нас пропустят?

На мой последний вопрос он не стал отвечать — просто положил трубку. Я дал шоферу новый адрес.

— К Филину, что ли? Не первый раз туда людей вожу, — сказал он. — Серьезный мужчина. Ему можно верить.

— В чем? — спросил я.

— Да во всем. Если бы он куда-нибудь выдвигался, я бы проголосовал за него не задумываясь. Только он политикой не занимается. Или тоже начал? — Вот узнаем, — сказал я неопределенно.

— А где потом можно будет прочитать?

Я невольно усмехнулся:

— Вы что, серьезно?

— Будьте уверены.

— Право, не знаю, что сказать. Журнал — дело не простое… Могу только пообещать: если опять придется с вами ехать — честно расскажу.

Этот водила мне чем-то нравился. Вообще у меня нет привычки раздавать подобные обещания. Он же, запустив руку в карман, вытащил оттуда карточку:

— Понадобится машина — позвоните. Обслужу мигом.

— Спасибо, — сказал я. — Вполне может случиться. Ведь и на самом деле могло. Машина тем временем неслась по четырехполосной — в одном направлении — эстакаде Северо-Восток — Юго-Запад. Эстакада была скоростной, и озаренные ртутным светом спицы великого московского колеса быстро поворачивались под нами. Трасса — на высоте тридцатых этажей, а значит — над крышами, потому что проходила она не над местами высотной застройки — стрелой летела, оставляя внизу Ярославское шоссе и Мещанскую. Справа медленно отступала назад Останкинская башня, а за нею — темный зеленый массив, объединяющий Выставку, Останкинский парк и Ботанический сад, уже много лет как слившиеся в одну нераздельную территорию. Магистраль отделила от себя приток, плавно ускользнувший влево — на Сокольники, Измайлово и дальше — к Среднему и Внешнему Кольцам. Дворец Ремесел, занимавший вот уже лет пятнадцать добрую половину территории Выставки, заменивший разброс ее павильонов и павильончиков, на мгновения угрожающе воздвигся над нами, но тут же исчез за спинами — а впереди уже ярко-желтым световым шаром обозначилась четырехъярусная развязка эстакад Северо-Запад — Центр. Мы стремились все дальше, поравнялись со Стрелецкой башней — самым крупным в Москве торговым Центром в середине Стрелецких переулков. Водитель стал перестраиваться вправо. Над Самотекой развязка увела нас вправо, к Можайскому радиусу. Над нами подсвеченное московскими огнями небо на мгновение перечеркнула линия монорельса Кунцево — Перово, почти сразу за нею отвернул съезд к магистрали Юго-Запад — Центр. На нижний уровень улиц мы спустились возле Волхонки. При всех нынешних многоярусных эстакадах, ездить в столице все равно оставалось тесно, и иной раз казалось, что в пору расталкивать машины плечами — но наш шеф ухитрился проскользнуть без сучка без задоринки, хотя раза два мне показалось, что он каким-то непостижимым образом ухитрялся протискиваться не между машинами, а просто проезжать сквозь них — тем не менее не причиняя ни им, ни нам ни малейшего вреда. Я душевно позавидовал его умению, понимая, что мне всего остатка жизни не хватит, чтобы научиться так водить, да и одного умения тут мало — талант нужен. Мы тем временем уже оказались в переулке, пустое спокойствие которого после только что кипящей вокруг магистрали выглядело просто нереальным. Мне еще казалось, что мы едем, а машина уже стояла перед подъездом жилой тридцатишестиэтажки, на месте разрешенной остановки, как о том свидетельствовал знак. Я искренне поблагодарил, вылез, помог высадиться немного, по-моему, ошалевшей Наташе, подошел к водительскому окошку и расплатился. И не мог не поблагодарить за искусство.

— Вот и вызывайте когда надо, — сказал шофер. — За вызов я беру не много.

Я кивнул.

— А может, подождать? — спросил он.