Михаил Михеев: Станция у Моря Дождей

Вот-вот над каменистой грядой должен был показаться купол, станции, пять минут хода, и они будут в безопасности, и Мей попадет в умелые руки врача. Только бы подняться из кратера на гребень...

Метеорит на этот раз оказался побольше - с детский кулачок. Но скорость его была огромной, стеклолитовый купол не выдержал удара, Алешкин почувствовал, как дрогнула танкетка, увидел вспышку пламени из мотора, услыхал в шлемофоне громовой удар... и больше уже ничего не видел и не слышал...

* * *

А когда открыл глаза, то увидел над собой лицо врача Моро, а выше, над головой, надежный купол станции.

- Вот и отлично! - сказал Моро. - Небольшой шок, ничего серьезного.

Он положил пустой шприц в ванночку. Алешкин поморгал глазами, припоминая. Поднялся на локте.

- Мей?..

- Я здесь, Альешкин...

Она лежала, укрытая простыней. Скафандр валялся на полу. На обнаженном ее плече розовела наклейка бакопластыря. Голос ее звучал слабо, но она улыбнулась Алешкину.

- У нее немного хуже, - сказал Моро. - Метеорит пробил плечо. Навылет. Полсантиметра от сонной артерии. Еще бы чуть-чуть... Но, как говорите вы, русские, "чуть-чуть не считается!". Мисс Джексон через недельку тоже будет о'кэй!

- А где Паппино?

- Синьор Паппино в радиорубке. Сломало антенну, он пытается связаться с Землей.

Алешкин оперся руками и сел. Грудь немножко побаливала, как после удара, но двигаться он мог вполне свободно.

- Как вы нас достали?

Моро убирал медикаменты в аптечку.

- Вас принес ТУБ.

Алешкин непонимающе уставился на него.

- Он сумел вытащить нас из танкетки?

- Нет, он притащил танкетку вместе с вами.

- Притащил?

- Да, на спине.

- Десять тонн?

- Ну, здесь менее двух.

- Да, я и забыл, - сказал Алешкин. - Но все равно много.

- Много. Но он принес. О, на это стоило посмотреть. У нас метеоритом заклинило антенну кругового обзора, пришлось поворачиваться на гусеницах, мы же не знали, откуда вы можете появиться. И вдруг видим, на гребень кратера поднимается танкетка. Гусеницы у нее не крутятся, а она подвигается к нам. Мы с Паппино вначале ничего понять не могли, все глаза себе протирали. Потом только разглядели под танкеткой башмаки ТУБа. Он поднялся с танкеткой на самый гребень и там упал. И больше не двигался. Вплотную к вам подъехать не могли, оставалось еще метров пятьдесят. Тогда мы отправились за вами, вытащили обоих через верхний люк. Да и метеориты, на наше общее счастье, стали падать пореже.

- А ТУБ?

- Он остался там. Лежит под танкеткой. Нам было уже не до него.

Алешкин встал и потянулся к скафандру.

- Вы куда, Алешкин?.. Послушайте, это рискованно. Метеориты еще падают.

- Нельзя же оставить его там.

- Что ему сделается, пусть полежит... Не глупите, Алешкин. Это же не живое существо, вы понимаете. Это же машина, такая же, как и танкетка.

Алешкин задумчиво смотрел на Моро. Потом взглянул на Мей. Она подозвала его кивком головы. Он наклонился, и Мей поцеловала его в щеку.

- А ну вас! - сказал Моро. - Делайте как хотите.

Метеориты падали реже, значительно реже. Тут и там вспыхивали одинокие фонтанчики. Танкетка стояла среди каменных глыб. Из-под гусеницы торчала неестественно вывернутая подошва огромного ботинка.

Алешкин подергал за нее.

- ТУБ! - позвал он. - ТУБ...

Под танкеткой было тихо и темно. Он выволок из багажника домкрат, подсунул под гусеницу, поднял.

Вытащил ТУБа за ногу.

Поцарапанный и закопченный панцирь его был расцвечен яркими пятнами от ударов мелких метеоритов. Алешкин перевернул его на спину, пощелкал главным включателем и понял.

Когда ТУБ нес танкетку, начало срабатывать защитное реле перегрузки, выключая моторы. И опять, как когда-то на Венере, ТУБ прижал клавишу главного включателя рукой. Моторы перегрелись сразу, подвела ограниченная киберлогика, и он упал. И тогда аварийное реле выключило уже все: и моторы, и киберлогику.

Алешкин достал отвертку, отвернул защитную пластинку на реле, замкнул контакты. ТУБ сразу зашевелился, поднял голову и с трудом сел.

Движения его стали еще более неуклюжими. Он со скрипом повернулся к Алешкину и уставился на него объективами видеолокаторов, за которыми светились голубые зрачки экранов. В шлемофоне Алешкина раздались редкие похрипывания, тогда он сильно пошлепал тяжелой ладонью скафандра по панцирю - как стучат по приемнику, когда в нем нарушается контакт.

- ...тяжело... - хрипнул ТУБ. - ...не мог...

Контакт снова прервался, и он опять замолчал.

Через круглые диафрагмы объективов Алешкин видел свое отражение на видеоэкранах. Он не забывал, конечно, что перед ним не существо, ожидающее благодарности или сочувствия, а машина - искусная конструкция из метапластика и радиодеталей - инженер-кибернетик Алешкин понимал это лучше, чем кто-либо другой.