Владислав Крапивин - Синий треугольник

— Ерошка! Это, кажется, купола блестят!

— Ну да!

Затем выросли из трав башни. Всякие. Были там и колокольни, и ретрансляторы, и водонапорные башни, похожие на средневековые постройки. Появились белые хребты многоэтажек. И было ясно (чувствовалось!), что среди этих современных кварталов прячутся деревянные переулки с резными воротами, лестницами на косогорах, мостиками через овраги, голубятнями и садами, где журчат старые фонтаны с чугунными фигурами журавлей, оленей и ребятишек, сцепивших руки в вечном, безостановочном хороводе…

— Что же это все-таки за город? — опять спросил я. Как-то по-глупому строго, словно дотошный учитель. Хотя, конечно же, я знал…

— Опусти меня на землю, тогда скажу.

Я снял Ерошку с плеч. Он встал рядом. Прямой, независимый и чуть отстраненный.

— Это Город, который ты придумал.

— Ничего такого я не придумывал! — насупленно сказал я.

— Нет, придумывал! А потом забыл…

— Я никогда ничего не забываю, — сообщил я Ерошке с глупым упрямством пенсионера.

— Хы! А шхуну с синим кливером?

— Я ее не забыл!

— Ты забыл, что по правде плавал на ней…

— Ерофей! Ты издеваешься? Он дурашливо нагнул голову.

— Ну дай, дай мне по шее тума`ка!

— Дурень ты все-таки…

— Ага… — вздохнул он. — Ну, идем?

Но я не пошел. Вдруг пришло отчетливое понимание, что мне идти туда не следует. Я довел Ерошку. И все. Дальше пусть он идет один — это его дорога. Встретится там с Еськой, будут жить-поживать… Мне, конечно, тоже хотелось увидеть Еську. Но опасение, что мое присутствие снова осложнит им жизнь, было сильнее.

— По-моему, нам пора попрощаться, — заявил я, решительно скрутив в себе печаль. — Ты не находишь?

Ерошка этого не находил. Он взметнул отчаянный зеленый взгляд.

— Зачем?!

— Ну… по-моему, ты дальше доковыляешь один. А мне пора возвращаться.

— Куда?! — Он спросил это с искренним изумлением.

— Что значит «куда»? Меня ждут в газете «Наши задачи». В отделе писем. Пора приступать к работе… И вообще…

— Это в каком же городе? — спросил он с ядовитой ноткой.

— В N-ске…

— В самом деле? — сказал он еще ядовитее.

— А что такое?

— И ты еще не понял, что там тебя давно похоронили?

— В каком смысле?

— В обыкновенном, — увесисто сообщил этот юный негодяй.

— Ты что, офонарел? — почему-то сильно испугался я. Он отскочил на несколько шагов, запританцовывал, чуть хромая.

— Да пошутил я, пошутил! Что такого?

— Шуточки у вас, боцман… — сказал я словами старого анекдота.

— А что, пошутить нельзя? Люди всегда шутят, если им хорошо.

Я прислушался к себе. Мне было не очень хорошо. Оно и понятно — горечь близкого прощания.

— А тебе хорошо , Ерошка?

— А разве плохо? Ведь Город уже на горизонте!

Город и правда по-прежнему виднелся на горизонте. Но был он далеко-далеко, за толщей струящегося воздуха.

«Как-то зыбко все, непрочно…» — подумал я. Нет, не подумал, а, видимо, произнес. Потому что Ерошка веско возразил:

— Нет! Есть там и прочное. Очень даже…

— Что именно?

— Не что, а кто.

— Кто?

Тихо, но с прежней вескостью он произнес:

— Мама.

А, вот оно что! Наконец-то!

— Твоя мама?

То ли мне показалось, то ли он все же сказал одними губами:

— И твоя… Переспрашивать я не стал. Не посмел. Солнечные луга звенели тишиной и кузнечиками. В этом звоне чего только не почудится!

Я лишь спросил:

— Ну а… кто еще там есть?

Ерошка глянул исподлобья. Быстро и лукаво. То ли случайно, то ли с какой-то мыслью провел большим пальцем по груди. По слову SERAFIMA.

Пространство зазвенело сильнее, напряглось и последний раз перевернуло громадный, во всю ширину лугов и неба, прозрачный лист. Я мотнул головой. В ушах шумел теплый очищающий ветер. Было непонятно, как полминуты назад я не хотел туда ! Отчего сомневался? Как мог думать, что обойдусь без тех, кто в Городе? И без этого вот… который опять, забывшись, мазал пятерней волосы. И поглядывал виновато…

А Еська! Получилось бы тогда, что я так и не нашел ее!..

— Так идем же! — Я хотел опять вскинуть Ерошку на плечи. Но он откачнулся:

— Не надо… Я уже сам могу. Не болит…

— Ладно. Пошли… — Я протянул Ерошке руку. Но он отступил. Сникший, потускневший.

— Ты иди… — И глаза его намокли.

— Да что с тобой? — Ведь пять секунд назад все было хорошо!

— Ты иди… — сипло повторил Ерошка. — Сам… — А ты?

— А мне нельзя. То есть не получится…

— Да почему?!

— У меня нет твоего таланта. Ну, воображения…