Александр Казанцев - Купол надежды

— Нашли повод, чтобы выдворить меня отсюда? Мировая общественность станет на мою сторону! — закричал Юрий Сергеевич, направляясь к выходу.

— Будете в Америке, не забудьте выпросить себе там политическое убежище. Для вас клевое дело получится, — по-русски напутствовал его Остап.

— Прошу прощения, разрешите сказать и мне, — вступил мой папа. — Придется открыть все. До сих пор я щадил свою дочь.

Сердце у меня упало. Признаться? В чем? Неужели?..

Он стоял рядом с Вальтером Шульцем и теперь казался очень низеньким. Алеша уже догнал его ростом! Но голова, лицо у него были нормальные, человеческие, как у меня и у Спартака. Только шея выглядела длинной и тонкой. Но ведь и у меня такая же! Не может быть! Не может быть! Я почти кричала (мысленно). А папа спокойно говорил… об индикаторе запаха:

— Мне помог доктор Танага. Бионика — наука, использующая особенности биологических систем. Собака обладает феноменальным чутьем. Мы потеряли нашего верного друга, но его органы обоняния благодаря доктору Танаге и его помощнице Кати-тян сохранены. Я не знал, как воспримет это Аэлита. Боялся ранить ее.

Ах вот в чем дело! Милый папка! Он оберегал меня!..

— Важно было сохранить живые органы работоспособными, питать их, чтобы они функционировали внутри прибора. Наконец, принять сигнал, расшифровать его и передать на циферблаты. Вот это мне и удалось сделать с помощью японских друзей.

— Значит! Значит!.. — воскликнула я. — Это Бемс?

— Да, родная. Какая-то его сохранившаяся частица.

Сквозь слезы смотрела я на поблескивающие никелем детали, на отливающее синевой стекло циферблата, на застывшую красную стрелку, вздрогнувшую, когда Юрий Сергеевич проходил мимо.

И это все, что осталось от моего милого, чуткого Бемса, который даже после кончины продолжает преданно служить людям!..

Но Мелхов! Зачем понадобился ему этот фарс «разоблачения»? Ведь он умный человек! Я не могу разобраться в скрытых мотивах его выходки! Может быть, он хотел «хлопнуть дверью», понимая, что ему уже не остаться в Городе Надежды? Но какую-то выгоду он, конечно, хотел извлечь! Я и сейчас не могу ответить на эти вопросы, а тогда у меня не было времени задуматься.

В лабораторию вбежала перепуганная Кати-тян. Она что-то зашептала на ухо Танаге. Тот почернел весь и, нервно потирая руки, подошел к Вальтеру Шульцу.

Кровь отлила от лица Шульца, и черная борода на нем стала еще контрастнее.

— Аэлита, друг мой, достойная наша госпожа. Должен сразу сказать вам… наш достойнейший господин Генеральный директор Города-лаборатории Анисимов исчез.

— Как исчез? — холодея крикнула я.

— В самом центре Нью-Йорка. Мы только что получили радиосообщение оттуда.

Говорят, я без чувств упала на пол, едва не разбив индикатор запаха».

И снова Анисимов оказался в «джунглях страха», в Нью-Йорке.

После трудных дней дискуссии в одном из комитетов, где без конца повторялось одно и то же, Николай Алексеевич шел по Пятой авеню. Но не вечером, а в дневные часы, когда асфальт размякает от жары, а дышать от выхлопных газов двигателей решительно нечем.

Нарядную улицу наполнял густой поток автомашин. Они не столько двигались, сколько стояли. Но моторы их работали.

Николай Алексеевич дал слово жене не оказываться вечером в опасных местах. Но днем-то здесь совершенно безопасно. Рослые полисмены, «бобби» (с высшим образованием) стоят на каждом шагу. Ведь в полиции здесь платят больше, чем профессорам в университетах!

Рассеянным взглядом скользил Анисимов по витринам, где зазывные рекламы старались перешибить одна другую. Казалось, все богатство Америки выставлено здесь на распродажу. Остается лишь убедить покупателей купить, заставить их заплатить деньги… А к одетым по моде манекенам они уже привыкли, им это приелось! Требовалось нечто новенькое, например, стриптиз в витрине, а не в ночном шоу! Как в Амстердаме, например!..

И вот отнюдь не манекен, а живая миловидная девушка, сидя на неубранной постели, защищенная лишь вогнутым, а потому невидимым стеклом витрины, без конца снимала и надевала чулки или другие части интимного дамского туалета, демонстрируя красивые ножки и фигурку, а главное, продающиеся товары.

Наивно выставленные в другом магазине дамские трусики, раскрывающиеся одним движением застежки-«молнии», на которых написано «Нет, тысячу раз нет!», уже не привлекали к себе внимания, поскольку их никто не снимал у всех на виду.