Алексей Калугин - Лабиринт

– Прыгайте! – велел солдатам Кийск, а сам побежал за Басловым и оставшимися вместе с ними пехотинцами.

Сдержать натиск пауков пальбой из автоматов, стреляя одиночными, даже из трех стволов одновременно, было невозможно. Баслов разбил об асфальт бутылку с зажигательной смесью и подпалил ее. Но даже огонь не мог остановить мерзких тварей.

Механик, не предпринимая никаких новых действий, только наблюдал за происходящим.

– Уходите! – крикнул Баслов солдатам и, встав в дверном проеме, стал бить набегающих пауков прикладом.

Одна из тварей вцепилась ему в башмак. Тряхнув ногой, Баслов размозжил ее о стену. Другой паук, проскочив в это время в парадное, подпрыгнул и, зацепившись парой ног за штанину пехотинца Лейна, проворно вскарабкался по ней и прижался к бедру. Лейн только успел вскрикнуть и сбить паука ударом кулака. В следующее мгновение он привалился спиной к стене и начал медленно оседать на пол. Мещерский раздавил паука ногой и подхватил Лейна за локоть. Глаза у того уже закатились под веки, и он мешком повис в руках товарища.

На площадку первого этажа выбежал Кийск.

– Баслов! Кончай! Уходим! – крикнул он.

Он сбежал вниз по лестнице и, подхватив Лейна под другую пуку, помог Мещерскому втащить его наверх.

– Там еще Стеньков остался, – тяжело дыша, с трудом выговорил Мещерский.

– Он уже труп, – с жестокой прямолинейностью осадил его Кийск. – Нам бы этого дотащить.

Нагнавший их Баслов, прежде чем войти в дверь, развернулся и бросил вниз, на спины заполнивших парадное пауков, самодельную бомбу.

– Куда? – спросил кто-то из солдат, когда все они оказались по другую сторону дома.

Дома стояли ровными рядами, так что улица просматривалась из конца в конец. Спрятаться было некуда. В какую бы сторону они ни побежали, велика была возможность снова встретиться с обогнувшим дом механиком.

Они бросились к соседнему дому и, так же, как в первом, выбив окно в квартире на первом этаже, выбрались на параллельную улицу. Пройдя насквозь еще один дом, они повернули в сторону окраины.

Двигались они слишком медленно из-за того, что двоих – не приходящего в себя Лейна и совершенно ошалевшего от лошадиной дозы наркотика солдата, потерявшего руку, – приходилось тащить на себе.

Механик – то ли с которым они уже встречались, или какой другой, – возник на пути прежде, чем они успели добраться до окраины города. Люди укрылись в подъезде и замерли, зажав в руках бесполезные автоматы. Механик, словно и не заметив их, неспешно проследовал мимо.

Привал сделали, только выбравшись из города и найдя спрятанные велосипеды. Ехать на велосипедах с двумя тяжелоранеными было невозможно, поэтому на базу за помощью отправили только одного велосипедиста. Остальные укрылись в кустах.

Молодых солдат все еще трясло от пережитого напряжения. Кийск чувствовал, что у него внутри тоже поднимается дрожь, но это была не реакция на опасность, а глухое раздражение и злость. Мир, вставший на дыбы, грозил раздавить их, а капитан Баслов, такой же, как и все, слабый и бессильный, не желал понять, что надо не геройствовать, а просто дать людям спокойно дожить отпущенные им дни. В этом мире от них уже ничего не зависело. Они были щепками разбитого корабля, несомыми сметающей все на своем пути волной.

Кийск подполз к краю кустарника и, раздвинув ветви, выглянул наружу. Если не смотреть в сторону города и срытого шоссе, то можно было обмануть себя, убедив в том, что все осталось по-прежнему, как было, – и небо, и лес, и кузнечики в траве, и весь мир, и ты в нем.

– Ну и чего, скажи мне, чего мы добились? – Жестом вытянутой руки с открытой ладонью Кийск потребовал от Баслова ответа. – Двое человек мертвы, один – искалечен. Ради чего?

Баслов, сидя на своем обычном месте, задумчиво покручивал двумя пальцами ус и, прищурившись, посматривал на мечущегося по комнате Кийска. Из-за теней от тускло мерцающей керосиновой лампы, то и дело скользящих по его лицу, трудно было уловить его выражение.

– Лейн жив, но находится в коматозном состоянии, – негромко произнес он. – Врачи говорят, что если бы у них были необходимые лекарства и оборудование, они привели бы его в чувства.

– Но нет же ничего! И мы ничего не можем для него сделать!

– Мы знаем теперь, что наши автоматы и самодельные бомбы бессильны против механиков. Теперь мы будем искать другие способы борьбы с ними.

– Господи! – Кийск с треском опустился на стул. – Все же бессмысленно!