Алексей Калугин - Лабиринт

Кийск взял пульт и выключил его.

Штраггратерн неторопливо подошел к столу, взял стул и осторожно, словно опасаясь, что ножки его могут подломиться, присел на самый краешек. Рядом с ним уверенно опустился на стул военный. Глебов хотел было присоединиться к ним, но Штраггратерн окинул его быстрым взглядом и коротко бросил:

– Вы пока свободны.

Не подавая виду, что обижен столь пренебрежительным отношением к своей персоне, Глебов молча вышел за дверь.

– Присаживайтесь, господин Кийск, – Штраггратерн указал рукой на кресло. – Разговор у нас, должно быть, получится долгим.

78

Кийск сел в кресло и, наклонившись вперед, оперся локтями о колени. Нервная струна внутри у него часто вибрировала. Гости, которые, не повышая голоса, выставляют Глебова за дверь, явно пришли к нему не за тем, чтобы продолжить трудоемкий процессе переливания из пустого в порожнее, начатый еще в зале для совещаний.

В подтверждение догадок Кийска Штраггратерн достал из кармана и поставил на стол стального цвета коробочку глушилки. Как только он нажал на ней кнопку, все «жучки», облюбовавшие жилище Кийска, на время умерли.

– Вы не возражаете? – указав взглядом на глушилку, спросил Кийска Штраггратерн.

– Напротив – рад, – улыбнулся Кийск. Штраггратерн удовлетворенно наклонил голову.

– Итак, по обоюдному согласию, разговор наш будет конфиденциальным.

Кийск кивком подтвердил свое согласие.

– Полковник Масякин, которого я пригласил присутствовать при нашем разговоре, командует войсковым подразделением особого назначения в составе СБ. Меня Глебов окрестил Штраггратерном, можете в дальнейшем так меня и называть. Я руковожу Семнадцатым отделом Совета безопасности. Нас называют чистильщиками, потому что в наш отдел передаются дела, безнадежно зашедшие в тупик. Мы должны либо заново раскрутить их и довести до ума, либо окончательно поставить на них большой жирный крест. Не знаю, господин Кийск, как вы к этому отнесетесь, но ваше дело также передано в мое ведение.

– И чем мне это грозит? – поинтересовался Кийск.

– Для начала, я хочу объяснить, почему так случилось. Прежде всего, это полное отсутствие каких-либо материальных подтверждений вашей истории. Если, конечно, не считать таковыми вас самого и Киванова. Моих коллег, занимавшихся вашим делом, вполне можно понять: вы рассказываете о грандиозном строении, охватывающем, по вашим словам, всю Вселенную, о котором люди ничего не знают, никогда о нем не слышали и нигде не встречали следов его деятельности. Экспедиция на РХ-183, как установила вполне компетентная комиссия, погибла в результате несчастного случая. Тела погибших кремированы, так что нет никакой возможности провести повторное опознание тела, принятого за ваше. Специальный отряд СБ, обследовавший планету после гибели экспедиции, не обнаружил ничего похожего на то, что вы называете Лабиринтом. Также не было обнаружено никаких аномалий на Земле, в зоне, где, по вашим словам, вы с Кивановым вышли из Лабиринта.

– Почему же, в таком случае, нас с Борисом продолжают держать здесь?

– Существует несколько причин. Во-первых, вы утверждаете, что имели контакт с чужим разумом, возможно, враждебным, и работавшие с вами психотехники уверены, что это не бред сумасшедшего. Но в то же время они не исключают возможность тщательно продуманной преднамеренной мистификации. Во-вторых, если исходить из того, что настоящий Иво Кийск погиб на планете РХ-183, кто, в таком случае, вы? Ваша личность до сих пор не установлена. В-третьих, тщательное всестороннее обследование Бориса Киванова установило, что некоторые физиологические показатели его организма отличают его от обыкновенного человека. Например, любые клетки его тела вне организма лизируют за считанные минуты, что, с одной стороны, подтверждает ваш рассказ об обесцвечивании крови двойников, но в то же время опять-таки не дает права безоговорочно утверждать, что Киванов – искусственное существо, созданное Лабиринтом. Положение, как вы сами видите, весьма неопределенное. Нет причин держать вас здесь и вместе с тем невозможно отпустить вас. Вот вас и отдали нам, чистильщикам.

– Выходит, что мы с Борисом обречены на пожизненное заключение? – сделал свой вывод из услышанного Кийск.

– Вполне возможно, – не стал переубеждать его Штраггратерн. – Но я хочу дать вам шанс. Работа чистильщика научила меня бдительности. Не скажу, что я безоговорочно верю вам, но, если даже часть того, что вы рассказываете, – правда, последствия пренебрежения ею могут оказаться катастрофическими. Мое мнение разделяет и полковник Масякин. Полковник обещал нам свою поддержку. Неофициальную.