Орсон Кард - Игра Эндера

– Кто бы стал ожидать меньшего? – отозвалась Валентина. – Ты же Виггин.

– Что ты хочешь сказать?

– Это значит, что ты способен изменять мир. – И она рассказала ему про заговор.

– Сколько теперь Питеру, четырнадцать? И он уже мечтает завоевать мир?

– Он метит в Александры Великие. А почему бы и нет? Почему бы и тебе не метить?

– Мы не можем стать Александром оба.

– Две стороны одной медали. А я – металл между ними.

Произнося эти слова, она сомневалась в их правдивости. Последние несколько лет она делила с Питером так много, что научилась понимать его, несмотря на презрение. А Эндер все это время оставался воспоминанием. Очень маленький хрупкий мальчик, нуждавшийся в ее защите. Не этот темнокожий паренек с ледяными глазами, только что убивший осу… «Может быть, и он, и Питер, и я одинаковые и всегда были такими? Может быть, мы считаем себя разными просто из зависти?»

– У медали есть недостаток: когда одна сторона наверху, другая – внизу.

«Думаешь, что теперь ты внизу?» – промелькнуло в голове Валентины.

– Они хотят, чтобы я вернула тебе интерес к занятиям.

– Это не занятия, это игры. Все время игры, от начала и до конца. И они меняют правила, как только их левой ноге захочется. – Эндер вяло поднял руку. – Посмотри. Видишь ниточки, сестренка?

– Но ты ведь тоже можешь их использовать.

– Только когда они хотят, чтобы их использовали. Только когда они думают, что используют меня. Нет, это слишком тяжело. Я больше не хочу играть. Каждый раз, когда все начинает устраиваться, когда я осваиваюсь с положением вещей, когда мне становится хорошо, они втыкают еще один нож. Все время, что я живу здесь, меня мучают кошмары. Мне снится, что я в Боевой комнате, только вместо невесомости они играют с гравитацией. Все время изменяют направления. И я никак не могу опуститься на ту стену, на которую хочу попасть. И прошу, прошу хотя бы дать мне долететь до двери, но они не отвечают и все время засасывают меня обратно.

Валентина услышала злость в его голосе и решила, что она тому причиной.

– Полагаю, они привезли меня для этого. Чтобы засосать тебя обратно.

– Я не хотел тебя видеть.

– Они мне сказали.

– Я боялся, что все еще люблю тебя.

– Я надеялась на то же.

– Мой страх, твое желание – сбылись.

– Эндер, это правда. Может быть, мы молоды, но вовсе не бессильны. Если мы еще немного поиграем по их правилам, это будет ваша игра… – Она хихикнула. – Я член Президентского Совета. Питер в бешенстве.

– Они не подпускают меня к компьютерной сети. Здесь вообще нет компьютеров, кроме тех, что контролируют систему безопасности и электричество. Древние штуки. Их установили лет сто назад, когда компьютеры работали автономно. Они забрали мою армию, даже мою парту, и знаешь… мне совсем не жаль.

– Ты хорошо проводишь время сам с собой.

– Не с собой. С воспоминаниями.

– Но ты, наверное, вспоминаешь себя.

– Нет. Я вспоминаю чужаков. Я вспоминаю жукеров.

У Валентины мурашки пошли по коже, как будто с холма подул холодный ветерок.

– Я перестала смотреть фильмы про жукеров. Все одно и то же.

– Я их раньше часами изучал. То, как они управляют кораблями в космосе. И знаешь, пока болтался здесь, на озере, в голову пришло одно смешное соображение. Я понял, что все сцены ближнего боя, рукопашной между людьми и жукерами, взяты из фильмов времен Первого Нашествия. Все съемки сражений Второго Нашествия – их легко отличить, потому что морские пехотинцы одеты в форму Международного флота, – не показывают самих сражений. Только мертвых жукеров, которые лежат в рубках и переходах. Никаких следов борьбы. И о той знаменитой битве, где победил Мэйзер Ракхейм, нам не показывают ни метра пленки.

– Возможно, секретное оружие.

– Нет, нет, меня не интересует, как их тогда убивали, меня интересуют они сами. Я ничего не знаю о них, а ведь предполагается, что когда-нибудь мне придется сражаться с ними. Я в своей жизни дрался не раз – побеждал в играх… и не только в играх. Побеждал потому, что понимал ход мыслей противника. По действиям угадывал замысел, план боя. И отталкивался от этого. Да, в этом я хорош. Проникновение в мысли других людей.

– Уж это проклятое семейство Виггин!

Валентина шутила, но боялась, что Эндер прочтет ее мысли, как читал мысли врагов. Питер всегда понимал ее – или думал, что понимал, – но сам был такой свиньей, что ей не приходилось стыдиться, когда он угадывал даже самые грязные мысли. Но Эндер… Валентина не хотела, чтобы он понял ее, не хотела обнажаться перед ним. Ей будет стыдно.