Кирилл Бенедиктов - Миллиардер. Книга 3. Конец игры

Она щелкнула пальцами, и двое унтер-офицеров из личной охраны рейхсфюрера втащили в центр зала девочку с длинными светлыми волосами.

Чен вводил в компьютер программу, необходимую для создания плазмоида. Точнее, программа была создана уже до него, а он лишь корректировал ее, вводя необходимые уточнения. Расчет погоды в заданном квадрате: облачность, ветер, влажность, грозовой фронт. Определение мощности заряда, необходимого для уничтожения цели. Площадь сектора ионизации. Проверка справочных величин (их высчитывала отдельная программа).

Еще никогда за историю существования комплекса HAARP оперативный план «Гоморра» не приводился в действие — до этого дня он тестировался лишь в рамках компьютерных моделей. Но сегодня все должно было быть иначе. Сегодня сила, сравнимая с гневом древних богов, обрушится с небес на возомнивших о себе людишек. И судьба Хиросимы и Нагасаки покажется благом тем, кто увидит нисхождение Небесного Огня и останется после этого жив. А таких, уверен был Чен, будет совсем немного.

Лотар Эйзентрегер сидел в кресле у пульта, готовый нажать кнопку, запускающую излучатели HAARP на полную мощность. Его напряженная поза наводила на мысль о том, что немец чувствует себя великим полководцем, который вот-вот бросит в бой свои элитные части, чтобы стереть неприятеля в порошок.

— Готовность? — хрипло спросил он.

— Еще минуту, — совсем не по-военному попросил Чен. Он вносил в расчеты последние коррективы. — Так, вроде бы все готово…

— Вроде бы? — нахмурился Эйзентрегер. — Беда с вами, штатскими. Готово или нет?

Чен внимательно смотрел, как меняются на экране колонки цифр.

— Да, — сказал он наконец, — можно запускать первый плазмоид.

— И что же мы поджарим на закуску? — усмехнулся полковник. — Москву или Нью-Йорк?

— Я решил начать с Лондона. — Чен не отрывал взгляда от монитора. — Вам, как патриоту, это должно быть приятно. Это будет месть за Дрезден и Берлин.

— Хорошо. — Полковник встал с кресла, подошел к нему и некоторое время изучал цифры на экране. Затем поправил у себя за ухом гарнитуру hands-free и скомандовал в микрофон: — Говорит Эйзентрегер. Запустить излучатели 11 и 11-В… Надо будет понаблюдать, — в его голосе появилась несвойственная ему мечтательность. — Давно хотел увидеть, как горит Букингемский дворец.

«Мне жаль тебя обманывать, друг мой, — подумал Чен, — но сегодня Букингемский дворец останется цел. Ты еще этого не понимаешь, но наша почтенная подруга с Северного полюса уже проиграла. Никогда не стоит недооценивать противника, а в нашем случае произошло именно это. Не стоило отпускать Гумилева на волю, не стоило полагаться на эту девочку Катарину… Это же надо до такого додуматься: решить, что это я выдал американцам и русским все пружины заговора! Нет, мне совсем не нужно, чтобы в провале операции „Рагнарёк“ винили бедного маленького китайца Чена…»

Он быстро ввел в компьютер комбинацию цифр, которую помнил наизусть. Колонки на экране вновь принялись быстро сменять друг друга, но Эйзентрегер этого уже не видел — он вернулся к своей черной кнопке.

— Излучатели готовы, — сказал у него в наушниках голос Юргена Хольта. — Готовность ноль.

— Отойдите, парни, — буркнул Эйзентрегер. — Я запускаю эту адскую машинку.

Он нажал на кнопку. Где-то тихо загудели генераторы. Чен удовлетворенно откинулся на спинку своего кресла.

Далеко от Гаконы — но все же гораздо ближе Лондона — над снежными пустынями Арктики начал формироваться гигантский плазмоид.

— Папа, — сказала Маруся, — папа, это правда ты? Ты пришел за мной?

Она говорила очень тихо, но Гумилев услышал. Он смотрел на вытянувшуюся, повзрослевшую дочь, на ее похудевшее лицо, огромные, удивленно распахнутые глаза, и его сердце разрывалось от нежности. Это была Маруся, его единственная, любимая девочка, которую он не видел два года, за которой он вернулся в логово страшного врага, за которую он был готов убивать и умирать.

— На всякий случай напоминаю, — сказала Катарина, — если ты, Андрей, попробуешь открыть рот, я выстрелю. Я знаю, что Орел у тебя. Можешь отдать его мне добровольно. Если согласен, кивни.

Андрей кивком показал на Марусю. Стоявший за его спиной Свиридов сказал:

— В обмен на девочку. Только так.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Катарина. — Я отдаю тебе ребенка, ты отдаешь мне Орла. Совершенно добровольно, без принуждения.

«Это ловушка, — подумал Гумилев. — Стоит ей получить Орла, вся эта толпа начнет на нее молиться. И тогда ей ничего не стоит снова забрать Маруську… или убить ее и меня. Только поэтому я до сих пор жив — ведь, если она убьет меня, Орел будет взят силой, а значит, потеряет свои волшебные свойства».