Галина Долгая - Грани кристалла

Наблюдения за астронавтом вели в комнате, которая располагалась этажом выше над палатой Джека Флейвора. Камеры, установленные в палате, показывали его двадцать четыре часа в сутки. Все было под контролем — и манипуляции медицинских сестер, и врачебный осмотр, и каждое движение астронавта, пока лежащего на широкой кровати практически неподвижно. Но доктор Вашевски работал в своем кабинете, на его компьютер поступали все сведения о Флейворе, включая и показания приборов, которые фиксировали работу всех жизненно важных органов.

Вашевски сел перед монитором и, упершись кулаками в подбородок, уставился на экран.

«Кто ты, Джек Флейвор?» — мысленно вопрошал он, пристально вглядываясь в лицо астронавта, закрытое бинтами.

Ответа на этот вопрос у доктора пока не было. Но он умел ждать. Что-что, а спокойствия ему не занимать!

«Всему свое время!» — эта фраза стала девизом Майкла с детских лет. Он дождется того часа, когда Флейвор откроет ему все секреты, даже те, о которых и сам не догадывается. А пока… пока надо подумать, как подобраться к русскому. Майкл Вашевски интуитивно чувствовал, что раскрутить клубок без Павла Курлясова ему будет намного труднее.

Павел на удивление легко и быстро прошел стадию адаптации к земному притяжению. После возвращения космонавтов из длительных полетов она занимала не меньше месяца. Павел же восстановился за неделю.

— Что ж, голубчик, — заключил профессор Даринов, просматривая последние результаты обследования космонавта, — все у вас хорошо, даже замечательно!

— Спасибо, доктор! — Павел искренне обрадовался.

— Замечательно, замечательно… Но именно это меня и настораживает, Паша, — Даринов отложил бумаги и снял очки. Интеллигент во всем, потомок чудом уцелевшего в России древнего дворянского рода, Василий Иванович Даринов относился к своим пациентам по-отечески. — Вы слишком быстро восстановились. Ваш организм, словно, — Василий Иванович потеребил редкий клинышек бородки, подыскивая слово для выражения своей мысли, — словно помолодел лет, эдак, на пятнадцать!

Павел растерянно улыбнулся.

— Мне всего то тридцать семь…

— Вот именно! Гормональный фон подростка, усиленная выработка гемоглобина, мышечная сила — все это не похоже на состояние других космонавтов, да и на вашего коллегу — американского астронавта — тоже. Мне вчера звонил его наблюдающий врач. Молодой, но умница, я вам скажу. Интересовался вашим самочувствием. И знаете, что он рассказал мне о своем пациенте?

Павел напрягся.

— Что ему далеко не так хорошо, как вам. — Даринов откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая Курлясова.

— Что с ним, профессор?

— Ну, у него ожог лица, это вы помните. С этим как раз проблем нет, лечат. Потом сделают пластику по фотографии — американцы, знаете ли, мастера на этот счет — и будет ваш Джек как новенький. Но вот общее самочувствие… Депрессия, в отличие от вас. Да, у него психическое истощение, а вы — как огурчик!

Павел выдержал пронзительный взгляд профессора и, улыбнувшись, ответил:

— Все дело в медицине, доктор, куда американцам до нас!

Даринов уловил нотки лести, но, довольный, расплылся в улыбке. Он всегда считал, что традиции российской медицины, заложенные еще при царе-батюшке, выведут ее на самый высокий уровень, несмотря на некоторые отставания в технической оснащенности.

— Скажите, Василий Иванович, откровенно, что вы думаете о том, что с нами произошло?

— Ну-у, батенька, это вопрос не ко мне, это к тем специалистам, — профессор заговорщически указал большим пальцем на дверь, за которой дежурили охранники из Комитета государственной безопасности, — я только медик. И считаю, что в вашем состоянии медицина бессильна — ничто не поможет, потому как вы абсолютно здоровы! — Василий Иванович хитро улыбнулся, довольный своей шуткой, но тут же задумался. — Хотя, настораживают изменения крови, да и спинной мозг у вас, Павел Николаевич, больше напоминает мозг приматов. Да, да, знаете ли, удивительно! Но это… это не вредит общему состояния, напротив, даже делает вас этаким суперменом!

Павел засмеялся.

— Приматы и супермены, уважаемый Василий Иванович, как-то не стыкуется.

— О-о! Еще как стыкуется! — воскликнул профессор. — Сочетание физической силы, превышающей силу обычного человека и способности высокоразвитого разумного существа — это ли не мечта человечества, ну, скажем, некоторых его представителей, — Даринов понизил голос, — но давайте не будем распространяться на этот счет. Но, скажу вам откровенно: я бы мог попробовать выудить кое-какую информацию из вашей головы, если позволите.