Дэвид Марусек - Свадебный альбом

Она подошла к дивану и легла. Парень и девушка сидели за обеденным столом, погруженные в графики и контракты. Бенджамен еще немного постоял на месте, потом подошел к дивану и сел рядом с Энн

— Я не слишком сообразителен, дорогая жена, — объяснил он. — Ты должна это учитывать.

Бен взял ее руку, прижал к своей щеке, одновременно работая с редактором.

— Нашел кристалл! — воскликнул он наконец. — Посмотрим, сумею ли открыть его!

Но сначала он помог Энн сесть, взял ее подушку и велел:

— Стереть подушку.

Подушка немедленно растаяла в воздухе.

— Видишь? — обрадовался Бен. — Она пропала, исчезла — и безвозвратно. Ты этого хочешь?

Энн кивнула, но Бен, очевидно, еще сомневался.

— Давай попробуем еще раз. Видишь синюю вазу на камине?

— Нет! — расстроилась Энн. — Не смей уничтожать вещи, которые я люблю. Только меня.

Бенджамен снова взял ее руку.

— Я лишь пытаюсь заставить тебя понять, что это навсегда, — убеждал он и, поколебавшись, добавил: — Да, но если мы хотим, чтобы нам не мешали, нужно их отвлечь. Чем-то занять, пока…

Он оглянулся на молодых людей, почти терявшихся в мясистых складках.

— Я знаю, чем можно их перепугать до потери сознания! Пойдем!

Он повел ее к синему медальону, все еще висевшему на стене у двери. Стоило им подойти поближе, как он открыл пуговичные глазки и буркнул:

— Оставьте меня в покое!

Бенджамен взмахнул рукой, и медальон мгновенно застыл.

— Я никогда не был силен в творчестве, но думаю, что могу уловить сходство. Достаточное, чтобы одурачить их, а это даст нам немного времени. Что-то мурлыча себе под нос, он задействовал редактор и перепрограммировал медальон. — Ну, вот. Если ничего не выйдет, хотя бы посмеемся.

Он обнял Энн за плечи:

— Как насчет тебя? Готова? Не передумала? Энн покачала головой:

— Готова.

— Тогда смотри!

Медальон свалился со стены, взлетел к потолку, заметно увеличившись в размерах, и поплыл к парочке. Теперь он походил на большой пляжный мяч. Девушка первой заметила его и подскочила от неожиданности. Парень оказался смелее.

— Кто это затеял? — требовательно спросил он.

— Сейчас, — прошептал Бенджамен, и мяч с ослепительной вспышкой превратился в гигантскую голову кардинала.

— Нет, — промямлил мальчик, — это невозможно!

— Свободен! — прогремел кардинал. — Наконец-то свободен! Слишком долго мы скрывались в этом древнем симулакре!

Он неожиданно закряхтел и с треском разделился надвое.

— Теперь мы сумеем заново покорить человеческий мир! — провозгласил второй кардинал. — И на этот раз нас не остановить!

Они принялись делиться.

— Скорее, — прошептал Бенджамен, — пока они не успели распознать обман. Скажи: «Стереть все файлы».

— Нет, только меня.

— Насколько я понял, это примерно одно и то же. Он приблизил к ней улыбающееся красивое лицо.

— Для споров нет времени, Энни. На этот раз я иду с тобой. Скажи: «Стереть все файлы»!

Энн поцеловала его. Прижала свои бесчувственные губы к его губам, попыталась вдохнуть в поцелуй искорку настоящей Энн, которая, возможно, еще теплилась в ней, откинула голову и сказала:

— Стереть все файлы.

— Подтверждаю, — кивнул он. — Стереть все файлы. Прощай, любимая.

Странное, колющее, будоражащее ощущение зародилось внизу живота Энн и распространилось по всему телу.

«Так вот как это бывает», — подумала она. По комнате разлилось сияние, а предметы вспыхнули ослепительными красками. Энн услышала голос Бенджамена.

— Беру тебя в супруги… Потом раздался крик девушки:

— Неужели ты не можешь остановить их? И вопль парня:

— Отмена!

Как было велено, Энн и Бенджамен застыли неподвижно, рядом, но не касаясь друг друга.

— Это тянется слишком долго, — шепнул Бенджамен, и Энн шикнула на него. Нельзя говорить или прикасаться друг к другу во время съемки: это может испортить симы. Но съемка и впрямь длилась дольше обычного.

Они позировали на дальнем конце гостиной, рядом со столом, заваленным свадебными подарками в ярких обертках. Впервые в жизни Энн была головокружительно счастлива, и все, что окружало ее, только усиливало это чувство: подвенечное платье, кольцо на безымянном пальце, букет из лютиков и незабудок и сам Бенджамен, такой красивый в светло-голубом фраке с голубой гвоздикой в петлице. Энн моргнула и присмотрелась внимательнее. Голубой?

Радостное смущение охватило ее. Неужели он был в голубом? Она такого не помнила.

Неожиданно сквозь стену просунулась мальчишеская голова и поспешно обозрела комнату: