Джон Уиндэм - Обмен мирами

И если это случится, наши предостережения никто не воспримет всерьез. Редко, джентльмены, какая-нибудь комиссия приходила к менее конкретным результатам, чем наша. Вот если бы мы рассказали о сверхмощном оружии, неизвестных разрушающих лучах, новых смертельных газах — вот тогда бы нас выслушали внимательно. Вместо этого мы обнаружили угрозу такой силы, по сравнению с которой все вышеперечисленное просто детские игрушки.

Но если мы сами до сих пор не осознали все это до конца, то как мы сможем убедить в чем-то других? Все, что мы видели, это один странный летательный аппарат, одно не менее странное здание, нескольких карликов, несколько машин, про которые нам сказали, что они могут переносить людей во времени, и другие непонятные механизмы. Кроме того, нам показали весьма интересное кинематографическое шоу. Но вот наши ощущения мы передать не сможем. Как описать скептически настроенной аудитории охватившее нас тогда чувство потенциальной угрозы? И все же я убежден, что люди должны узнать о той силе, с которой столкнулись, о мощной интеллектуальной и духовной сущности, по сравнению которой мы едва ли вообще достигли уровня разумных существ. Нас должны услышать и нам должны поверить! На нас лежит огромная ответственность.

Конференция продолжалась два, как мне кажется, потраченных впустую дня. Участники конференции сосредоточивали свое внимание в основном на вопросах отражения угрозы, поэтому профессору Туну постоянно приходилось напоминать коллегам о том, что сначала следует решить, как убедить правительства в реальности надвигающейся опасности. Остальное будет уже делом самого правительства.

Вернувшись на родину, я потратил много времени, пытаясь убедить одного твердолобого правительственного чиновника в своей правоте. Он сидел напротив меня в своем роскошном кабинете с видом человека, чье драгоценное время расходуют впустую.

— Неужели вы не можете оценивать военную мощь какими-то другими критериями, кроме как количеством пистолетов? — не выдержал я наконец.

— Ну, они могут иметь воспламеняющие лучи,— согласился он.

Я застонал в изнеможении. Он даже не понял моей иронии!

— Они развиваются в совсем другом направлении!

— Но, насколько я понял из ваших описаний, их физические данные оставляют желать лучшего.

— Я думаю, что внешний вид этих людей сформировался уже десятки тысяч лет назад. Но их интеллект все это время непрерывно развивался, и его сила чувствуется, стоит только с ними встретиться. Тридцать наиболее выдающихся людей нашего времени с трудом преодолели силу внушения одного из их мелких служащих!

Чиновник улыбнулся.

— И насчет их самолетов,— продолжил я.— Представьте, что на борту не было никого, кроме членов комиссии: ни пилота, ни экипажа. Все работало на телепатическом контроле.

— У нас тоже есть радио,— мягко напомнил мой собеседник.

Оправдывались мои самые худшие опасения. Все было безнадежно. Но я решил предпринять еще одну попытку.

— Вы, должно быть, просто не поняли, над чем они работают. Мы мало думаем о будущем человеческого разума, а они уже знают это будущее. Они стремятся выйти за пределы бренного человеческого, существования и знают, что со временем смогут этого достигнуть.

— Невозможно. Не может быть разумных существ без мозга!

— Почему бы и нет? Мозг — это только орган, центральный контроль над другими органами. Уже сейчас они могут программировать свой разум, но все еще вынуждены использовать тело как базу для этих операций.

— Вы серьезно предлагаете мне в это поверить?

— А разве вы сами не слышали голос, который предъявил нам ультиматум?

— Да, слышал.

— И считаете, что он шел из громкоговорителей?

— Разумеется.

— Тогда, возможно, вам любопытно будет узнать, что в Лондоне сделали аудиозапись одной из речей. Когда ее поставили на прослушивание, кассета оказалась абсолютно пустой. Это произошло потому, что сообщения исходили вовсе не из радиоприемников.

К вечеру я был окончательно измотан и обескуражен. Все мои, казалось бы, убедительные доводы натолкнулись на глухую стену непонимания. Конечно, с материалистической точки зрения, даже мои самые сильные аргументы выглядели весьма не убедительно. Последний удар был нанесен, когда в самый разгар моих восторженных повествований о возможностях «чистого разума» недалекий чиновник спросил, не считаю ли я, что агрессоры могут иметь спрятанные где-нибудь поблизости танки?