Гарри Гаррисон - Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]

Пиво оказалось холодным, но безвкусным, и Ян ограничился одной бутылкой. Впрочем, так оно лучше: не такой сегодня день, чтобы ходить со смурной головой. Кроме него, в баре никого не было. Только бармен-египтянин в торжественном молчании протирал стакан за стаканом. Похоже, что не так уж много пассажиров летает через каирский аэропорт. И никакого намека на оккупационные войска, о которых шла речь в обращении президента Маханте. Просто пугал, что ли?.. Узнать было не у кого. Зато свое собственное положение Ян понимал вполне отчетливо, и предстоящие дела не вызывали у него ни малейшего энтузиазма.

События проносились мимо, обгоняли его — и становилось все труднее и труднее не отставать от этих перемен. По сравнению с последними днями монотонные годы, проведенные на Халвмерке, казались почти привлекательными. Когда он вернется — если вернется, — жизнь будет спокойной, мирной… У него будет семья… Жена и тот ребенок, который скоро родится… И еще дети — будущее планеты, о которых надо позаботиться… надо… Эльжбета. В последнее время он почти не вспоминал о ней. Некогда. Теперь он увидел ее внутренним взором: она улыбалась и протягивала к нему руки. Но удержать ее образ оказалось очень трудно: он рассыпался, на него накладывался другой — гораздо ярче — Двора. Обнаженная, близкая, и пряный запах ее тела в ноздрях…

Черт возьми! Он залпом выпил стакан и заказал еще. Сложная штука жизнь. Несмотря на опасности, с тех пор как он вернулся на Землю, жизнь была… А какой? Радостной? Нет, не то слово. Интересной, это уж точно. И чертовски волнующей; с тех пор как он узнал, что ему предстоит прожить немного дольше. Сейчас нет смысла задумываться о будущем, по крайней мере до тех пор, пока не станет известно, есть ли у него это будущее. Поживем — увидим, больше ничего не остается.

— Техник Холлидей, — раздалось из системы внутреннего вещания. — Техник Холлидей, пройдите к третьему выходу.

Только со второго раза до Яна дошло, что вызывают его. Ведь это его новое имя. Он поставил стакан и направился к третьему выходу. Его ждал все тот же сотрудник Безопасности.

— Пойдемте со мной, сэр. Самолет заправлен и ждет вас. Ваша поклажа уже на борту.

Ян кивнул и пошел за ним следом. На улице пылала жара, раскаленный белый бетон сверкал под солнцем. Они подошли к двухместному сверхзвуковому истребителю с белой звездой ВВС Соединенных Штатов; путешествие на самом деле шикарное. Механики держали лесенку, пока Ян забирался в самолет, потом один из них поднялся следом и запер фонарь. Пилот обернулся и приветливо помахал через плечо.

Внизу взревели и задрожали моторы — и машина взлетела, едва успев вырулить на полосу.

— Куда мы? — спросил Ян, как только они оказались в воздухе. — В Мохаву?

— Да нет, черт возьми! Хорошо бы туда. Я здесь столько просидел, в этой пустыне, что уже горб начал расти, как у верблюда. О-о, я бы сейчас полетел в Мохаву — там у меня подруга, у нее такие горбики!.. Не-а, мы на Байконур порулим, вот только вылезем наверх, повыше коммерческих трасс. Эти русские не любят никого, даже себя. Запрут тебя в крошечной комнатушке, повсюду стража с пушками… Чтобы заправиться там — восемь тысяч разных бумажек подписать надо… А блохи у них!.. Клянусь, я знаю одного малого, который ночевал там и подловил. Говорит, они прыгают аж лучше техасских, а те по четырнадцать футов скачут. Это ж надо!..

Отвлечься от воспоминаний пилота оказалось нетрудно. Очевидно, его язык работал совершенно независимо от мозга, потому что самолет парень вел безукоризненно, беспрерывно следил за приборами и делал все, что надо. И не умолкал ни на секунду.

Байконур. Это где-то на юге России, ничего больше Ян вспомнить не мог. Не самая серьезная база: слишком мала для чего-либо, кроме орбитальных ракет и челноков. Быть может, главное ее назначение — доказать всему миру, что Советы тоже входят в клуб великих держав. Оттуда его наверняка забросят в космос. Но конечный пункт назначения оставался загадкой.

Война обострила традиционную российскую паранойю, и, едва они оказались над Черным морем, диспетчерская Байконура повела их, не прерывая связи с пилотом ни на секунду.

— Эйрфорс четыре-три-девять, примите предупреждение. Ради вашей собственной безопасности точно следуйте заданным курсом. Любое отклонение автоматически повлечет удар ПВО. Вы меня поняли?

— Понял?.. Да бог с тобой, Байконур, я уж пятнадцать раз тебе сказал, что понял, черт тебя побери!.. У меня автопилот на вашей частоте, я все время высоту держу, что вы задали, — двадцать тысяч!.. Я же всего-навсего пассажир в своем самолете, ведь ты сам его ведешь. Ну и веди! А захочешь еще покомандовать — разговаривай со своей машиной!..