Дэрил Грегори - Пандемоний

Я залился краской смущения.

— Я не… — прошептал я. — Не знаю, как вам это лучше объяснить. В данный момент я одержим. Я чувствую… чувствую присутствие кого-то внутри меня. Я знаю, что это не более чем ощущение, субъективное ощущение, которое может быть симптомом болезни, но… — Я натянуто улыбнулся. — Но у меня такое чувство, будто я поймал это нечто, что терзает меня, поймал вот здесь.

Следует воздать доктору Раму должное, он не отмахнулся от меня в первый же момент. То, что я говорил ему, было просто невероятно — пока что никто из тех, о ком я слышал, не признавался в своей проблеме во всеуслышание.

Доктор на минуту задумался.

— И чего вы от меня хотите?

— Я просто вот что подумал. Если ваша теория верна, — я так увлекся, что едва не врезался в кадку с каким-то странным растением, но вовремя заметил ее и обошел, — если эта доля мозга отвечает за одержимость, то если мы ее обезвредим…

— Обезвредим? И как вы предлагаете это сделать?

Я посмотрел на него. Он поднял руку.

— Нет-нет.

Он повернулся и зашагал по коридору. Развязавшийся шнурок по-прежнему тянулся по полу. Я устремился за ним следом.

— Доктор, прошу вас, вы хотя бы на минутку задумайтесь. Ведь схожие операции уже делают пациентам с опухолями мозга.

— У вас нет опухоли! Я не могу удалить вам кусок мозга лишь на основании какой-то там теории! Да нет, не теории, а лишь гипотезы, к тому же недоказанной. Возможно, через десяток лет действительно будет разработан хирургический метод лечения…

— Ага, значит, вы его не исключаете!

Доктор Рам остановился рядом с дверью. Похоже, теперь он по-настоящему разозлился.

— Молодой человек, никто не возьмется сделать то, о чем вы просите, ни один уважающий себя врач! Вы цепляетесь за несбыточную надежду, за жалкую соломинку…

Я вновь сунул листки ему в руки.

— Прошу вас, посмотрите внимательнее. Можно обойтись и без хирургического вмешательства, если в нем не будет необходимости. Наверняка найдется более щадящий, медикаментозный метод, не знаю, что именно, который бы приостановил течение болезни.

Доктор Рам покачал головой и, порывшись в кармане, вытащил пластиковую карточку-ключ.

— Даже если бы я вам поверил, я не имею морального права сделать то, о чем вы просите.

— Но ведь я ничего не выдумал. Вы только взгляните на эти снимки! На них мое имя, я даже написал пару номеров моего телефона, по которым со мной можно связаться в любое время.

Доктор посмотрел на дверь номера, затем куда-то вдоль коридора — куда угодно, лишь бы не на меня. Листки, которые я ему дал, он по-прежнему сжимал в руке.

— Прошу вас, — умоляюще произнес я.

— Извините, но я ничем не могу вам помочь, — сухо ответил доктор Рам.

С этими словами он шагнул к себе в номер и, не глядя на меня, захлопнул дверь.

— Лжец! — воскликнул я.

Чуть позже мой новый приятель Том отвел меня в бар.

— Доверься мне, — посоветовал он. — Еще одно пиво тебе не помешает.

— Да нет, со мной все в порядке, — попытался оправдаться я.

— Три кружки светлого «корс», — бросил он бармену, после чего вновь повернулся ко мне. — Честное слово, у тебя такой вид, будто какой-то гад только что раздавил твоего любимого кота.

Я рассмеялся и пожал плечами.

— Твой друг, он что, и впрямь демон?

Том оглянулся. Мы с ним находились в фойе второго этажа. В отеле яблоку было негде упасть, причем добрая половина народу была в костюмах. ВАЛИС, с его аккуратной бородкой и твидовым пиджаком, напоминал оксфордского профессора. Он сидел за столиком рядом с красивой женщиной, женой Тома по имени Селена. Вокруг них за последние полчаса успело собраться с полдесятка человек. Том, заметив, что я сижу у стойки один, затащил меня в свою компанию.

— У Фила была сложная жизнь, — вздохнул Том. — После инсульта, вернее, еще даже до него, он начал слышать голоса. Ты меня понимаешь, голоса воображаемых друзей. А затем, в возрасте восьмидесяти двух лет, первое, что он сказал, как только к нему вернулась речь, что отныне все должны обращаться к нему исключительно по имени ВАЛИС. — Том пожал плечами. — Я попросил одного экзорциста поговорить с ним…

— Мать Мариэтту?

Брови Тома переместились на лоб.

— Ах да, ведь ты ее видел! Как бы то ни было, она заявила, что он притворяется. ВАЛИС даже не дернулся, в официальных отчетах он не значился. Так что куда проще было бы утверждать, будто Фил окончательно… не знаю даже, как бы это поточнее выразиться. За свою жизнь он напринимался всяких разных лекарств, к тому же его и раньше посещали галлюцинации. Честно говоря, этот ВАЛИС даже пошел ему на пользу. Ты только взгляни на него — ну разве скажешь, что когда-то он был парализован? Полное выздоровление. Даже более чем полное! Он лучше ест, чем раньше, делает физические упражнения, прекратил принимать таблетки. Он живет вместе с нами с Селеной, однако это не значит, что лишь мы заботимся о нем — нет, он тоже заботится о нас. То есть, я хочу сказать, он живет полнокровной жизнью! Причем совершенно естественно. Он, правда, старается не выставлять этого напоказ, но стоит кому-то завести разговор на эту тему, как он тотчас срывается.