Эдит Крейг принадлежала к маленькому пантеону знаменитых женщин-программистов, во главе которого стояла наделенная трагической судьбой дочь поэта Байрона Ада, леди Лавлейс. За Адой последовала Грейс Хоппер [9] Грейс Хоппер (1906–1992) — американский военный деятель, контрадмирал, программист, создатель программного обеспечения для компьютера «Марк-1».
, а за ней — доктор Сьюзен Келвин [10] Сьюзен Келвин — персонаж рассказов Айзека Азимова о роботах, программист и «роботопсихолог».
. С помощью десятка ассистентов и одного компьютера «Супер-Крей» Эдит Крейг разработала программу «Двойной ноль». Двести пятьдесят строк кода способны были подготовить любую хорошо организованную финансовую систему к встрече двадцать первого века. Программа работала даже с плохо структурированными приложениями. Она расставляла компьютерные эквиваленты красных флажков в опасных зонах, где требовалось вмешательство человека.
Населению Земли повезло: первое января 2000 года пришлось на субботу. У большей части населения планеты наступили выходные. Люди спокойно лечились от похмелья и готовились к моменту истины, предстоящему в понедельник утром.
На следующей неделе рекордное число фирм обанкротилось. Поступления на их счета превратились в мусор. Те же, кому хватило ума и предусмотрительности приобрести и установить программу «Двойной ноль», уцелели. Эдит Крейг стала богатой, знаменитой… и счастливой.
Но богатство и слава — все, что у нее осталось.
Рой Эмерсон никогда не думал, что станет богачом, и не был подготовлен к столь суровому испытанию. Сначала он наивно планировал нанять экспертов, чтобы присматривать за стремительно растущим состоянием и освободить время для более полезных дел. Однако скоро он обнаружил, что хитрая задумка работает плохо: деньги давали свободу, но вместе с ней приносили ответственность. Возникло невероятное число решений, принять которые предстояло ему самому, и приходилось проводить угнетающее количество часов с юристами и бухгалтерами.
На полпути к первому миллиарду он стал председателем совета директоров, включающего кроме него самого четырех членов: его мать, старшего брата, младшую сестру и Джо Уикрэма.
— Почему бы не взять Диану? — поинтересовался он у Джо.
Поверенный Эмерсона глянул на клиента поверх очков. Архаичный аксессуар, как хотелось верить юристу, придавал ему определенную пикантность в эпоху десятиминутной хирургической коррекции зрения.
— Родители, братья и сестры, — пояснил Джо, — это навсегда. Жены приходят и уходят. Кому, как не тебе, это знать. Не подумай, я не намекаю…
Джо оказался прав: Диана действительно ушла, как до нее ушла Глэдис. Расставание получилось мирным, но дорогостоящим. Подписав последние документы, Эмерсон на несколько месяцев исчез в мастерской. Вышел он оттуда без свежих изобретений. Слишком много времени ушло на освоение нового оборудования; пустить его в ход так и не удалось. Джо поджидал начальника с очередным сюрпризом.
— Это стоит твоего драгоценного времени, — произнес он. — Тебе оказывают большую честь: фирму «Паркинсон» в Англии знает каждый. Основана больше двухсот лет назад. Они впервые приглашают на пост директора не члена семьи. Более того, иностранца.
— Ха! Наверняка хотят вливаний капитала.
— Безусловно. Однако сделка в ваших общих интересах. Они тебя уважают. Сам понимаешь, во что ты превратил мировой стекольный бизнес.
— Мне нацепить цилиндр и эти, как они называются… гетры?
— Если пожелаешь быть представленным при дворе. Только свистни, эти ребята без труда все организуют.
К немалому удивлению Эмерсона, предложение англичан обернулось не только интересными встречами, но и послужило стимулом для движения вперед. Он вошел в совет директоров фирмы «Паркинсон» и стал посещать собрания совета в лондонском Сити раз в два месяца. До этого новоиспеченный миллиардер считал, что разбирается в своем бизнесе. Очень скоро он осознал собственное невежество.
Всю жизнь Эмерсон воспринимал обычное листовое стекло, обеспечившее его большей частью состояния, как нечто завершенное, вещь в себе. Однако оно имело поразительную историю. Изобретатель в жизни не задавался вопросом, как его производят. Он считал, что стекло делают из расплавленной массы, прокатывая ее между гигантскими роликами.
До середины двадцатого века так и происходило. Грубые листы требовалось полировать часами. Это стоило немалых денег. Затем некий безумный англичанин сказал: «Давайте отдадим тяжелую работу гравитации и силе поверхностного натяжения! Пусть стекло плывет по реке расплавленного металла. Тогда оно автоматически обретет идеально гладкую поверхность…»
Читать дальше