Дэвид Джерролд - Ярость мщения

— Обычный результат, — заметила Лиз. — Но бывают исключения.

— Ладно, тогда возникает другой вопрос: если большинство людей не хотят взваливать на себя такую ответственность, то зачем мы до сих пор сохраняем ядерные заряды? Учитель — его звали Уитлоу — предложил нам возможность полностью разоружиться, однако никто не сделал и этого, потому что мы не решились довериться другой стороне. Думаю, цель упражнения заключалась в том, чтобы продемонстрировать нам ловушку патовой политической ситуации. Но из всего этого я помню только страх, когда в моих руках оказался черный ящик, тот, что с красной кнопкой внутри. Вот когда я испытал чертовское искушение нажать на нее и покончить с сумасшедшим обсуждением раз и навсегда — но, разумеется, ничего не сделал. — Я взглянул на Лиз. — Ты понимаешь, к чему я веду? Или тебе неинтересно?

— Продолжай.

— В том-то и дело. Здесь, сейчас мне действительно предоставляют возможность нажать на кнопку.

— На нее может нажать только президент.

— Не совсем так. Я — составная часть ее решения. В этом и заключается цель происходящего. Я тоже несу ответственность и могу говорить об этом деле, если хочу, чтобы оно меня касалось.

— Поняла, — сказала Лиз. — Ну и как? Ты хочешь сбросить бомбу?

Я ответил: — И да и нет. Это логическое продолжение всего остального. Всей моей жизни. Это та же проблема, что и маленькая девочка в загоне, и Шорти, и те люди в аудитории, и ренегаты. Это чужие жизни. Я не хочу быть человеком, который принимает решение, однако мне постоянно суют в руки винтовку или огнемет. А вот сейчас — черный ящик с красной кнопкой. Я не хочу его брать.

Она схватила меня за плечи.

— Слушай, то, чего хочешь ты, не имеет никакого значения. Я, например, хочу, чтобы все хторране исчезли. Хочу, чтобы был жив муж. И ребенок тоже. Я хочу вернуться на четыре года назад. Можно сделать так, чтобы это произошло? Нет. Вопрос не в том, чего ты хочешь, а в том, что ты хочешь сделать с тем, что есть в твоем распоряжении!

Из моих глаз вдруг брызнули слезы. Голос осип.

— С одной жизнью я еще могу справиться, Лиз. Я не стрелял в ту маленькую девочку. И Шорти сам мне разрешил — он приказал стрелять в человека, на которого напал хторр. И те люди в аудитории стояли поперек дороги. Что же касается ренегатов, то я сошел с ума от ярости. Я хочу сказать, что каждый раз имел… оправдание. Извинение. Сегодня — нет. Теперь это — хладнокровный выбор. — Я посмотрел на нее, моля о помощи.

Но ничего похожего не дождался; Лиз сказала: — Теперь ты понимаешь положение президента? Я вытер глаза.

— Думаю, да. Немного.

— Правильно. Понимаешь. Это — ее решение, но ты должен взять на себя ответственность за свою часть. Ну как, сделаешь это?

— Да.

— Ты решишься сбросить бомбу, если это будет зависеть только от тебя?

— Не вижу другого выхода.

— Именно для этого мы собрались здесь, — сказала Лиз. — Не уговорить ее сделать это, а найти выход. И если не найдем, тогда нашей задачей станет взять на себя ответственность за решение, которое мы вынуждены будем принять.

— Неужели действительно нет другого выхода?

Она не успела ответить. Коренастый моряк с разъяренным видом ворвался в комнату, — Эти чертовы телефоны все отключены! — выпалил он.

И тут появилась президент.

— И по очень веской причине, — пояснила она. — Некоторым нельзя доверять. — Она остановила на моряке свой знаменитый взгляд. — Даже когда они дали слово, что не нарушат конфиденциальности сверхсекретного совещания!

Офицер покраснел, но ничего не ответил. Президент мрачно улыбнулась.

— Если все займут свои места, мы сможем продолжить.

— Есть вопрос, на который мне необходимо знать ответ, — сказала президент и обвела взглядом аудиторию. — Я не уверена, что кто-нибудь из нас готов к нему, но мы должны его решить, прежде чем двигаться дальше. Это моральный вопрос. Вопрос гуманности.

Я посмотрел на мужчин и женщин, сидевших полукругом вокруг стола. У некоторых был похоронный вид, у других — озадаченный или неуверенный. Иные делали какие-то пометки в блокнотах. Кое-кто изучал свои руки или ботинки. Где я это уже видел?.. Ах да. Так называемый тест на «уход от реальности». Если обстоятельства противостоят нам, то первая наша реакция — избежать этого противостояния.