Мелинда Мёрдок - Восстание 2456 года

— Бак! Одна минута десять секунд! — закричала Вильма…

Бак поддержал тиккеровую ленту у клавиш, затем, решившись, ввел требуемые двадцать цифр. Прошло три секунды — и ничего. Станцию продолжало сотрясать. Бак ударил по компьютеру кулаком и завопил:

— Ну, давай же, быстрее, ты, ведро с болтами!

Вдруг все прекратилось. Вибрация стихла, умолкли сирены, не слышалось выстрелов. РАМовцы, как и бойцы НЗО, замерли, прислушиваясь. Бак улыбнулся:

— Кейн был прав, Вильма. Это был вопрос времени и только.

Вильма, Вашингтон, Барни и двое из его экипажа не пострадали, хотя их щеголеватая форма пришла в плачевное состояние.

— Складывайте оружие и выходите, — приказал Бак трем оставшимся в живых РАМовцам; сейчас его акцент уроженца запада стал особенно заметен. — Барни, запри-ка их у себя на бриге.

— Да, кэп, — прогремел Барни, тесня офицеров РАМ из комнаты.

— Вашингтон, отправляйся к своим «Орлам». Скажи, что встретимся дома. — Чувствовалось, что Бак счастлив.

— С удовольствием, капитан, — ответил ветеран НЗО, испытывая усталость и облегчение одновременно. Его истребитель тоже покинул ангар.

В помещении разбитого центра управления станцией остались только Бак и Вильма. Несколько минут они сидели на полу, наслаждаясь наступившей наконец тишиной. Потом Вильма поднялась и приблизилась к Баку. Они были совсем одни на этой, всеми покинутой, станции. Повернув голову, Вильма неожиданно поцеловала Бака.

— За что же это? — спросил он.

— Ты оказался первым, кто нашел этот командный пост, ты и получаешь приз. — Улыбка Вильмы не могла скрыть утомления, но в глазах ее мерцали веселые серебряные огоньки.

— А я ведь и вправду его заслужил, — согласился Бак, улыбнувшись в ответ.

— Есть какие-нибудь дальнейшие распоряжения? — спросил Марчсон у голограммы Гользергейна после того, как они обсудили потерю Хауберка.

— Да. Удерживайте Кейна и его парней, пока я не прибуду. Думаю, я появлюсь там не позже, чем через десять минут после его прилета. Я хочу сам допросить их. Проследите, чтобы все было абсолютно секретно.

— Разумеется, сэр…

Гользергейн, щелкнув переключателем канала связи, отрезал последние слова Марчсона. Затем повернулся к трем администраторам, сидевшим позади него.

— Итак, значит, это действительно правда. — На худощавом лице Джэнден Сольена застыло серьезное выражение.

Он являлся вторым лицом — после Гользергейна — в Центральном Совете Директоров РАМ. Он был довольно короток для марсианина, а его седые со стальным отливом волосы кудрявились, обрамляя лоб с неприличной пышностью.

— Это правда, — громыхнул Гользергейн. — Каким бы ни был Кейн, это не тот человек, который станет лгать без причины.

— Что ж, мы в этом удостоверились. Главный вопрос в том, что нам следует предпринять по этому поводу? — озабоченно нахмурился Майкл Биттенхаус.

Он был младшим членом Совета Директоров, выбранным всего год назад. Он горячо откликнулся на вызов Гользергейна явиться на срочное заседание членов Совета и теперь хотел использовать шанс и упрочить свои позиции.

— Мы допросим этих пилотов, — сказал Гользергейн. — Думаю, после этого у нас появятся какие-нибудь идеи относительно того, что делать дальше.

— Это самая крупная победа НЗО. Раньше они не замахивались на подобные акции, — произнес чей-то четвертый голос.

Гользергейн обернулся к последнему члену Совета, принимающему участие в этом собрании, Рандо Вальмару.

— Вам следует лучше следить за тем, что вы говорите, — произнес он недовольно.

— Что я и делаю. Нам нет нужды притворяться здесь, друг перед другом. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Вальмар получил свое директорство, используя связи с марсианской королевской семьей. Он воображал себя дьявольски хитрым и умным — это был дядя Аделы Вальмар.

— Понимаю, — саркастически продолжил Гользергейн. — Сейчас нам, видимо, предстоит выслушать одну из ваших лекций.

У него не было настроения для вальмаровских спичей.

Вальмар кивнул.

— Ну, в таком случае я вас покидаю, — сказал Гользергейн.

— Мистер Гользергейн, не хорохорьтесь, — призвал к порядку Сольен. — Вы же знаете, какой ум у Рандо. Он умеет представлять предельно объективную картину…

Попытка задобрить его едва ли уменьшила раздражение Гользергейна.

— Я буду слушать, — произнес он ледяным тоном, — ровно три минуты, после чего отбуду в Военный штаб.

— Более чем достаточно, — отозвался Вальмар. — Перед нами со всей очевидностью предстал факт потери станции Хауберк, со всеми ее ресурсами.