Дмитрий Нечай - Повести и рассказы

-- Ну, и что же дальше? -- Алан слушал с нетерпением.

-- А дальше его правая рука и заместитель -- Остин Ив, убедив начальство дать ему время на доработку программы, за десять месяцев сумел воссоздать и то, что было утеряно со смертью Викко, и добавить к этому свою часть, явившуюся как бы второй частью проекта. И завершив все испытания, преподнес ведомству столь желаемое и уже оплакиваемое детище. Сами понимаете, как ведомство отблагодарило его, вытащившего все агентство, висящее на волоске от таких физических потерь, которых не знают многие державы. Он в мгновение ока стал звездой и до сих пор купается в лучах славы исключительно из-за этой разработки.

Алан задумался.

-- Но, Эйбл, это вообще-то, нам вряд ли поможет фактически. Я, конечно, все понял, что ты хочешь сказать, это, пожалуй убеждает, но кого? Меня и тебя. Это не факт, который мы могли бы использовать.

-- Да, инспектор, это не факт, но то, что он с тех пор, кроме административных дел, больше ничем и не занимается, это тоже факт. Завершив этот проект, получив за него целое состояние и новое, вдвое выше прежнего, место, он за десять лет не сделал ни одной сколько-нибудь стоящей вещи. Я интересовался у специалиста, не один год работающего в этой области, инспектор: он считает, что человек его профессии, не сделавший хотя бы чего-нибудь за всю жизнь ни до, ни после такой крупной работы, на саму эту работу не способен.

Алан просматривал листы.

-- Да, конечно, Эйбл, ты прав. Я надеюсь, ты как следует зафиксировал показаниях всех с кем беседовал?

Эйбл засмеялся:

-- Ну, что вы, инспектор, разве я мог забыть вашу школу? Инженер в центре согласился письменно, а вот со специалистом не получилось. Боятся, трясутся за себя, но я назвал его по имени и по фамилии, так что в записи все, как надо.

Он достал кассету и бумаги с показаниями инженера.

-- Отлично, Эйбл, вы действительно неплохо работаете, я, пожалуй, подумаю над тем, чтобы взять тебя с собой, когда я пойду на повышение.

Оба засмеялись

Алан сложил все бумаги в папку и, разместив их там поочередно, хлопнул рукой по столу.

-- Ну, что ж, Эйбл, думаю, ты и сам видишь, что здесь к чему. Я ни секунды не сомневаюсь в том, кто есть убийца, но чертовски тяжело до него докопаться. Да, он дилетант в таком деле, как убийство, но он высокий профессионал в гораздо более крупных делах, и поймать его совсем не просто.

Об этом нам должно говорить одно уже это просроченное дело, так и не раскрытое.

Эйбл поправил волосы и застегнул пиджак.

-- Что-нибудь будет для меня еще, инспектор?

Алан поднял на него глаза.

-- Нет, пока нет. А что, кстати, за данные эти по двигателю Они откуда, Эйбл?

Эйбл встал:

-- Это из публичного архива-библиотеки космического агентства. Доступно каждому школьнику и совершенно легально.

Алан пододвинул папку.

-- Ну, хорошо, вы пока идите, и если встретите шефа, скажите ему, что, мол дело уже почти закрыто. Не надо его нервировать лишний раз. Нам же хуже будет.

Эйбл попрощался и вышел. Алан пересматривал доставленные материалы внимательно и скрупулезно. Незаметно прошел час, на исходе был второй. Он, тяжело вздохнув, откатился в кресле от стола; ничего не клеилось. При его желании и уверенности все становилось в один стройный ряд и не требовало дальнейших объяснений. Но как только он ставил какой-нибудь вопрос под сомнение, как это делается всегда при отсутствии доказательств, все распадалось, как карточный домик. Нужны доказательства, неопровержимые улики. Нужно было что-то, что могло бы связать хоть две части из многих имеющихся у него.

Алан подкатился к столу. Оставалось еще три листа из обзора одного ученого, который тот посвятил изобретению этого двигателя. В заключительной части Алан обнаружил любопытный стилистический оборот статьи. Автор, до сих пор повествовавший от своего имени, неожиданно переходит к диалогу, и не с кем-нибудь, а с самим Остином Ивом. Перечитав, Алан с удивлением и одновременно с радостью понял, что данный момент есть ни что иное, как интервью, данное Ивом автору.

Алан перечитал заново последнюю фразу беседы: Остин Ив говорил, отвечая на вопрос о трудоемкости данного проекта: "Эта работа унесла два года моей жизни в тот период, когда еще был жив мой коллега и друг Артур Викко, и почти год напряженнейшего, порой доводящего до обмороков труда в одиночку после трагической его кончины." У Алана перехватило дыхание от злости: "Это он-то работал в одиночку?! Мало того, что эта свинья врет, что он, видите ли, до обмороков работал, так еще и самым наглым образом оттесняет за свою спину всех тех, кто вложил свое мастерство, душу и талант в воплощение этого двигателя из чертежей в реальность!"