Тэд Уильямс - Глаз бури

— И ты можешь так дотянуться до любого места? — спросил Джошуа с интересом.

Джулой покачала головой:

— Я встречалась с Саймоном и прикасалась к нему. Он был в моем доме. Не думаю, чтобы я могла говорить с кем-нибудь, кого до этого не знала.

— Но моя племянница Мириамель бывала у тебя дома, так, во всяком случае, мне говорили, — сказал принц возбужденно. — Я страшно о ней беспокоюсь. Ты не смогла бы найти ее и поговорить с ней?

— Я уже пробовала. — Колдунья поднялась и снова посмотрела на Лилит. Девочка бесцельно бродила по краю поляны, ее бледные губы двигались в безмолвной песне. — Что-то или кто-то был рядом с Мириамелью, и это препятствовало общению — какая-то стена… у меня было мало сил и времени, поэтому я больше не пыталась.

— Ты попробуешь еще? — попросил Джошуа.

— Может быть, — сказала она, снова повернувшись к нему. — Но мне нужно осторожно расходовать свою силу. Нам предстоит огромная борьба. — Она повернулась к отцу Стренгьярду. — Теперь, отец мой, пойдемте со мной. Нам нужно кое о чем поговорить. Вам было поручено дело, которое может обернуться очень тяжким бременем.

— Я знаю, — сказал Стренгьярд тихо. Они вдвоем отошли, оставив Джошуа в глубоком раздумье. Деорнот понаблюдал за принцем некоторое время, потом пошел к своему плащу.

Таузер, который лежал рядом, метался и бормотал — его мучили кошмары.

— Белые лица… руки… ко мне тянутся руки… руки… — Скрюченные пальцы старика хватали воздух. На миг пение птиц смолкло.

— …Итак, — закончил Джошуа, — есть луч надежды. Если валада Джулой считает, что там мы найдем убежище…

— …И нанесем удар королю, — рявкнул Изорн, грозно нахмурившись.

— …Да, и попытаемся возобновить борьбу, — продолжал Джошуа, — тогда мы так и должны поступить. Нам все равно некуда идти. Когда мы сможем идти, мы покинем лес и перейдем Верхние Тритинги, направляясь на восток к Скале прощания.

Воршева, бледная от злости, открыла рот, как будто желая что-то сказать, но заговорила герцогиня Гутрун.

— Зачем нам вообще покидать лес, принц Джошуа? Зачем проделывать такой долгий путь, чтобы обнаружить себя на равнине?

Джулой, сидевшая рядом с принцем, кивнула.

— Вы задаете хороший вопрос. Одна из причин — та, что м1ы сможем идти по равнине вдвое быстрее, а время дорого. Мы должны покинуть лес, потому что запрет, который не допускает сюда норнов, нам не на пользу. Это земли ситхи. Мы пришли сюда, потому что спасали свои жизни, но оставаясь здесь долго, мы привлечем к себе внимание. Ситхи не любят смертных.

— А норны разве не станут нас преследовать?

— Я знаю места в лесу, которые укроют нас, пока мы не дойдем до лугов за лесом, — отвечала колдунья. — Что касается Верхних Тритингов, не думаю, чтобы норны настолько обнаглели, чтобы средь бела дня перейти на равнины. Хоть они и бессмертны, но их гораздо меньше, чем людей. Король Бурь живет в ожидании веками, думаю, у него есть терпение попридержать свою-полную силу в тайне от смертных еще немного. Нет, похоже, что нам следует бояться сейчас армии Элиаса и тритингов. — Она повернулась к Джошуа. — Ты, возможно, знаешь это лучше меня: тритинги сейчас служат Элиасу?

Принц покачал головой:

— Они непредсказуемы. На тех землях много кланов, и трудно разобраться в их преданности даже собственным танам. Кроме того, если мы не будем сильно отдаляться от леса, мы можем вообще не встретить ни души. Территория их обширна. Когда он закончил, Воршева встала и удалилась, исчезнув за купой берез. Джошуа проследил за ней взглядом, затем постоял, слушая, как Джулой отвечает на вопросы о Сесуадре.

Воршева прислонилась к стволу березы, со злостью сдирая похожую на бумагу бересту. Джошуа довольно долго стоял, наблюдая за ней. Ее платье превратилось в лохмотья, оборванные до самых колен. Ее нижняя юбка была тоже разорвана на повязки. Как и все они, она была грязна, в густых черных волосах полно сучков и травинок, руки и ноги покрыты царапинами, рана на руке перетянута грязной окровавленной тряпкой.

— Почему ты сердишься? — спросил он. Голос его был мягок.

Воршева резко обернулась, глаза ее были широко раскрыты.

— Я сержусь? Отчего? Ты дурак!

— Ты меня избегаешь с того самого мгновения, как мы покинули Наглимунд, — сказал Джошуа, подойдя поближе. — Когда я ложусь рядом, ты ведешь себя как священник, почуявший грех. Разве так ведут себя влюбленные?

Воршева занесла руку, готовая дать ему пощечину, но он оказался слишком далеко.