Тэд Уильямс - Глаз бури

В караулке его новый учитель вытянул у квартирмейстера тетиву и полдюжины стрел, и показал Саймону приемы чистки и ухода за его новым оружием.

— Наточи его как следует парень, понял, наточи его как следует, — говорил грузный стражник, проводя лезвием по мокрому камню. — Иначе ты превратишься в девку, прежде чем станешь мужчиной. — Вопреки-всякой логике под слоем засохшего масла и ржавчины вскоре заблестела благородная сталь.

Саймон надеялся, что они сразу займутся упражнениями с мечом или по крайней мере стрельбой по мишени, но вместо этого Хейстен достал два обитых тканью деревянных шеста и повел его за городские ворота, на склон горы. Саймон быстро понял, как мало его игры с Джеремией, мальчиком свечника, напоминали настоящие солдатские упражнения.

— Больше толку было бы с пикой, — сказал Хейстен, когда Саймон после сильного удара в живот рухнул на траву, чтобы отдышаться. — Только в замке сейчас ничего такого нет, видишь, какая история. Потому-то твоей игрушкой будет лук, парень. Но и меч знать неплохо для ближнего боя, понял меня? Тут ты тыщу раз скажешь спасибо старому Хейстену.

— А… когда же… лук? — пропыхтел Саймон.

— Завтра, парень, завтра будут и лук, и стрелы… или послезавтра, — Хейстен засмеялся и протянул широкую ручищу. — Поднимайся, парень, наше с тобой веселье нынче только начинается.

Уставший, замученный, Саймон чувствовал себя вымолоченым, как пшеница, и боялся, что мякина вот-вот полезет у него из ушей. За дневной трапезой стражников он подкреплялся бобами и хлебом, а Хейстен продолжал словесную часть его образования, которую юноша в основном пропустил из-за непрерывного низкого шума в ушах. Наконец его отпустили, предупредив, что все начнется сначала ранним утром следующего дня. Он поплелся в пустую комнату Стренгьярда и провалился в сон, даже не сняв сапоги.

Капли дождя залетали в открытое окно, в отдалении гремел гром. Саймон проснулся и обнаружил, что его, как и утром, ждет Бинабик, как будто и не было длинного, полного синяков дня. Эта иллюзия быстро рассеялась, когда он сел. Каждый мускул закостенел и ныл, и Саймон чувствовал себя столетним стариком.

Бинабику пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его встать с постели.

— Саймон, мы будем не развлекаться, ты не можешь соглашаться или не соглашаться, ты просто не имеешь выбора. На этих весах будут полеживать наши жизни.

Саймон откинулся на спину:

— Да я не спорю. Но если я сейчас встану, я умру.

— Довольно, — маленький человек схватил его за руку, уперся ногами и, морщась, стал тянуть юношу в сидячее положение. Раздался душераздирающий стон и стук, когда одна из обутых в сапоги ног Саймона опустилась на пол. Потом была долгая тишина — и другая присоединилась к ней.

Через несколько минут он уже хромал к двери вслед за Бинабиком навстречу пронизывающему ветру и ледяному дождю.

— Нам и за ужином придется сидеть? — поинтересовался Саймон. В первый раз в жизни он чувствовал себя слишком разбитым, чтобы есть.

— Не полагаю так. Джошуа очень такой странный в этой области, не очень-то любит есть и пить при обществе своего двора. Ему симпатично одиночество. Так что, полагаю я, все принимали немного пищи до совета. Именно благодаря этой причине я собираюсь уговаривать Кантаку сиживать в комнате. — Он улыбнулся и похлопал Саймона по плечу. — Сегодня вечером мы будем иметь в виде пищи только беспокойство и споры. Это не есть хорошо для пищеварения человека, тролля или волка.

Снаружи бесчинствовала свирепая буря, а Большой зал Наглимунда был сух, согрет пламенем трех открытых очагов и освещен несметным количеством свечей. Косые балки крыши терялись в темноте высоко над головой, а стены были плотно завешаны религиозными гобеленами.

Десяток столов сдвинули вместе и составили в форме огромной подковы; высокое, узкое деревянное кресло Джошуа с резным лебедем Наглимунда стояло в середине дуги. Уже полсотни человек расположились с разных сторон подковы, увлеченно беседуя друг с другом — высокие люди, одетые в отороченные мехом куртки с цветистыми побрякушками, по большей части мелкая знать, но попадались среди них и носившие грубую солдатскую одежду. Некоторые, когда вновь прибывшая парочка продефилировала мимо них, провожали ее оценивающими взглядами и снова возвращались к прерванным разговорам.

Бинабик ткнул Саймона в бок:

— Они наверное думают, что мы — специально приглашенные акробаты. — Он засмеялся, но Саймону показалось, что на самом деле ему не очень-то весело.