Юрий Нестеренко: Боль и наслаждение

В тот же момент в шею ему вонзилась игла.

Боль. Боль жгла запястья, раздирала руки, выламывала плечи. Боль не давала соскользнуть обратно в спасительный сумрак небытия. Стон вырвался изо рта, вернув к жизни язык. Красные пятна напомнили о существовании глаз. Стюарт разлепил дрожащие веки, несколько секунд тупо пялился на бетонную, в серых подтеках, стену, затем начал осторожно поворачивать голову.

Это был какой-то подвал. Тусклый свет одинокой лампочки без абажура, у стены - железный шкаф, рядом верстак, на нем - ящик с какими-то инструментами. У другой стены почему-то жаровня, на каких обычно готовят барбекю. Сейчас там рдели угли.

Все это открылось Стюарту с несколько необычного ракурса, поскольку он висел под потолком, не доставая ногами до пола. Но не слишком высоко - подвал вообще был низкий. Попробовав все-таки дотянуться ногами до пола, он понял, что они связаны, а руки... Боже милосердный! Он был подвешен за скованные за спиной запястья, и руки, конечно, уже вывернуло из суставов. Это была самая натуральная дыба, как во времена инквизиции.

Стюарту было не только больно, но и холодно, несмотря на близость тлеющей жаровни, и внезапно он понял, почему. Он висел совершенно голый.

Он снова застонал, сдерживая рвущийся крик. Кричать в голос было страшно, он боялся, что это привлечет того, кто сделал с ним все это.

Но тот и так не заставил себя ждать, появившись откуда-то изза спины. На нем был все тот же плащ, однако уже высохший - значит, прошло не так уж мало времени.

-Это все ерунда, - проинформировал тот, кто называл себя Брэдли. - Ты еще не отошел от действия наркотика. Вот когда оно закончится полностью, ты узнаешь, что такое настоящая боль. Хотя это тоже будет лишь первой сценой нашего представления.

-Кто ты? - прохрипел Стюарт.

Человек в плаще откинул капюшон и застыл с довольной улыбкой на лице.

-Ну? Ты не узнаешь меня, Стюарт? У тебя и впрямь плохая память на лица. Или, может быть, тебя смущает выражение? Если бы я размазывал по лицу слезы и сопли, ты бы узнал меня сразу?

-Джон Кандлевски...

-Ну наконец-то. Ты, кажется, не рад меня видеть? Что так? Ты даже не хочешь крикнуть: "Ну че, пацаны, сегодня опять доводим Джонни Глисту"? Ах да, кричать-то некому. Все твои пацаны мертвы. И прежде, чем умереть, они долго просили меня, чтобы я их убил. Долго, очень долго. И ты тоже будешь. По крайней мере, до тех пор, пока я не отрежу тебе язык. Твой длинный язык, с которого слетали такие замечательные дразнилки.

Кандлевски... Излюбленная жертва их компании. Да и не только их, хотя именно они всегда выступали заводилами... Длинный, нескладный парень в очках, совсем не умевший драться, но легко приходивший в ярость. Идеальная мишень для издевательств. А он был не дурак, Кандлевски. Уж по крайней мере учился лучше них всех, даже Стюарта с Бертелом, не говоря уж о прочих оболтусах. Хрестоматийный образ отличника-очкарика. Хотя, кажется, в старших классах он уже не носил очков. После восьмого класса он ушел. Перевелся в другую школу. С тех пор о нем не вспоминали. Им уже не нужна была любимая игрушка, их тогда больше занимали девочки...

-Тебе это так не пройдет, - скрипнул зубами Стюарт. -Твой визит ко мне записан...

-Ты имеешь в виду эту запись? - Кандлевски вытащил из кармана плаща кассету, затем бросил ее на жаровню. - Я ценю твою заботу о моей безопасности, но я прекрасно знаю эту охранную систему. И я видел, как ты отключал сигнализацию. Прозрачные двери - не самая умная идея... Впрочем, даже если бы я вдруг и не видел, ты бы сам мне все рассказал. Можешь не сомневаться, рассказал бы. Бертел тоже поначалу хорохорился...

-Все равно. Тебя вычислят. Мы ведь уже обсуждали, как тебя вычислить...

-Ты не учитываешь только одного. Никто не ищет серийного убийцу. ФБР не занимается этим делом. Никому не приходит в голову связать вместе несколько исчезновений совершенно разных людей, пропавших без вести в разных штатах. Даже не убитых, заметь, просто пропавших без вести. Что в огромном числе случаев означает, что человек просто решил начать новую жизнь на новом месте. Тел не нашли, и не найдут.

-Но уж исчезновением ФБРовца точно занимаются! Это ведь подлинное удостоверение. Ты убил федерального агента, чтобы завладеть им!

Кандлевски весело рассмеялся.

-ФБРовец не умирал и не исчезал, Стюарт. Я действительно Джон Брэдли, агент Федерального бюро расследований. Фамилию я сменил в юности, еще перед поступлением в академию. В настоящее время я в краткосрочном отпуске. Через пару дней, когда мы тут закончим ("господи Иисусе сладчайший, он собирается пытать меня два дня!!!"), я вернусь к своим обязанностям. Как это было уже не раз на протяжении последних восьми лет. А ты думал, я разделался с вами всеми за месяц? Нет, Стюарт, восемь лет! Никому не придет в голову объединить эти случаи.