Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

Приходится отправлять наших бравых парней домой. Возвратившись на Землю, в 2015 год, они обнаруживают кровавую вакханалию всюду на планете. Оказывается, в мае 2000 года прилетел из космоса огромный астероид и все тут поломал, после чего, ясное дело, наступили анархия и беспредел.

Наши герои, конечно, ввязываются в очередную драку, и в процессе оной замечают, что оказались вообще-то не у себя дома, а в некоем параллельном мире. Однако и тут есть, где разгуляться молодецкому плечу.

И за подвиги, в конце концов, им достается награда. Следящая за ними и опекающая их сверхцивилизация отправляет истекающих кровью бойцов в некую «правильную» реальность, где все на уровне.

На этом роман кончается и начинаются опасения: не наскучит ли тихая жизнь «на гражданке» объединенным силам РККА и Вермахта? Пожалуй, это обернется «Отрядом-2», а там и «Отрядом-3» и далее без остановки.

Все они неплохо сохранились. На удивление неплохо; я, признаться, совсем забыл, где они лежат… Пеленки «простые» и баевые, распашонки такие крохотные, что невозможно представить себе человеческое существо, которому они пришлись бы впору…

Это существо — я.

Старые вещи сложила в ящик моя бабушка, и после ее смерти о них все забыли.

Двухтысячный год! Год моего рождения. Боже мой… Я вернулся с чествования поздно, около двенадцати, все не мог заснуть… Поразительно, на подобные празднования вечно сбегается всякая шушера, на десяток друзей и учеников приходится два десятка прихлебателей, и они громче всех выкрикивают свои тосты…

Да, ворчу. Человек, которому позавчера стукнуло сто лет, имеет право поворчать.

Словом, домашние в конце концов уснули, а я слонялся по дому.

А потом залез на антресоли… что же мне было здесь нужно? Забывчив, человек в сто лет имеет право быть забывчивым…

…и открыл этот ящик.

Чего здесь только… Господи!

Древние полиэтиленовые мешочки — кажется, они назывались «кульками». Пеленки, нетронутые временем… Детские вещи… да, вот эти самые, мои вещи. Почему-то коробка спичек… Бумага, листы, отпечатанные, кажется, еще на допотопном принтере, разрозненные и собранные в бумажную папку. У меня, честно говоря, задрожали руки. Я присел прямо здесь, на ступеньке и стал читать.

«…Когда редакция попросила нас принять участие в «Истории будущего», мы вначале отказались… о чем писать, если фантастика так изгрызла яблоко футуризма, что на нем целого места не сыщешь?»

Я перевернул листок — подписи нет, никаких пометок, откуда это, к чему… какая-такая редакция? Хотя нет, вот здесь, на обратной стороне в углу… «Передать поездом…»

Невозможно ошибиться. Почерк отца я худо-бедно помню. Спасибо тебе, человеческая привычка делать случайные записи где попало, теперь я знаю, кому принадлежат набитые безликим принтером записи и кому они адресованы.

«Земля, как известно, стоит на трех китах. Литература, на мой взгляд, тоже, и киты эти называются тремя

Главными Темами: Любовь, Смерть, Насилие. Мы, как авторы, паразитируем именно на этих вечных темах. И естественно увидеть «Историю будущего» через призму этих категорий: останутся ли неизменны данные социофеномены или же трансформируются, и если да, то как?

Проще всего со СМЕРТЬЮ. Досадно осознавать, что развитие медицины продлит жизнь человека уже совсем скоро. Досадно потому, что мы не успеваем к этому продлению: нас оно не коснется. Что ж, пусть отпрыски наслаждаются днями рождений в 100, 150, 200, может, даже 250 лет… Увы, все успехи трансплантологии, терапии, фармакологии, экологии не смогут далее существенно продлевать этот срок, ибо давно обнаружено существование генов смерти. Хомо Сапиенс, как и любой другой биологический вид, содержит в своих хромосомах ограничители. И геноинженерия тут бессильна: даже у металла есть возраст старения, что ж тут говорить о субстанции более хрупкой. Мы преодолеваем факт «делейта», передавая свои гены — это и есть наш дерзкий ответ Неизбежному. А кроме того, оставляем после себя дела и творения: только они могут жить вечно, если того заслуживают.

А вот страх перед смертью, увы, останется. И, может быть, будет еще более горьким, ибо в наше время можно устать от старости, ее запретов, неудобств и тем самым смириться с ней — в будущем же старость станет более юной, комфортной и менее утомительной: так чего бы еще не пожить?