Роджер Желязны - Вернись к месту убийства, Алиса, любовь моя

Не счесть в Галактике смертельных ловушек, и надо же ей было попасться именно в мою. Сначала я даже не узнал ее. А когда узнал, все не мог поверить, что это она. С ней был ее компаньон, с завязанными глазами, в сандалиях и кимоно. Но ведь она мертва, и октада разрушена. Другой быть не может. Определенные сомнения возникали у меня даже по поводу этой октады. Но выбора не было. Да и есть ли он хоть у кого? Есть только то, что нужно сделать. Скоро она уйдет. Я вкушу ее духа. Сыграем еще раз, Алиса…

Она пришла на виллу в Константинополе, где он, в свободном одеянии, с совком в руке и садовым ножом в другой, стоял на коленях среди роз, ухаживая за своим садом. Слуга доложил о ее прибытии.

– Господин, там дама у ворот, – сказал старик по-арабски.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал садовник на том же языке.

– Она назвалась Алисс, – ответил слуга и добавил: – Она говорит по-гречески, но с иностранным акцентом.

– Ты узнал акцент?

– Нет. Но вас она спросила по имени.

– Надеюсь, что так. К незнакомцам редко заходят с добрыми намерениями.

– Она назвала вас не Стассинопулосом. Она спросила Калифрики.

– Черт, это по делу, – сказал он, поднимаясь, отряхивая колени и передавая совок слуге. – Давно же ко мне не обращались.

– И правда, сэр.

– Проведи ее в маленький дворик, усади в тени, принеси чай, шербет, дыни – все, что она может пожелать. Скажи, что я буду с минуты на минуту.

– Да, сэр.

Войдя в дом, садовник скинул рубашку и быстро умылся. Зажмурив глаза, плеснул воды на высокие скулы. Окатил водой грудь, плечи. Вытеревшись, он обвязал темные волосы золотистой лентой, нащупал в шкафу белую вышитую рубашку с длинными рукавами.

Выйдя во двор, подошел к столику у фонтана, где мозаичные дельфины колыхались под струями воды, стекавшими маленькими речушками с горы Олимп в рост человека, и поклонился сидевшей даме, которая с бесстрастным лицом следила за его приближением. Она медленно поднялась. Невысокая, заметил он, на целую голову ниже его, темные волосы прошиты нитками седины, глаза синие-синие. Бледный шрам, пересекая левую щеку, терялся в волосах над ухом.

– Алисс, я полагаю? – спросил он, осторожно поднося ее руку к губам.

– Да, – ответила она, опуская руку. – Алиса. – Женщина произнесла имя немного иначе, чем это сделал слуга.

– И это все?

– Достаточно для моей цели, сэр.

Он тоже не смог распознать ее акцент, и это встревожило его.

Он улыбнулся и сел напротив. Ее взгляд, он заметил, был прикован к маленькому шраму в виде звездочки у его правого глаза.

– Сверяетесь с описанием? – спросил он, напивая себе чашку чая.

– Не будете ли вы столь любезны, чтобы дать мне поглядеть на ваше левое запястье? – спросила она.

Он откинул рукав. Ее взгляд с жадностью упал на красную нить, обвивавшую запястье.

– Вы – тот, кого я ищу, – сказала она торжественно.

– Возможно, – уклончиво отозвался он, отхлебывая чай. – Вы моложе, чем кажетесь на первый взгляд.

Она кивнула.

– И в то же время старше, – сказала она.

– Попробуйте шербет, – предложил он, накладывая лакомство из вазы в розетки. – Он весьма неплох.

Фиксирую точку. Дотрагиваюсь до сифона и кости. Там, за полированным медным зеркалом, потягивая холодное питье, она щебечет по-гречески, что день жаркий и что так приятно найти тенистый уголок в этом караван-сарае, на пороге моего обиталища, где так приятно отдохнуть, – вся эта болтовня не способна обмануть меня своей хорошо просчитанной небрежностью. Окончив трапезу и встав из-за стола, они не направятся обратно на улицу с ее верблюдами, пылью, лошадьми, криками торговцев. Я знаю это. Они повернутся, словно непреднамеренно, в направлении зеркала. Она и этот ее монах. Милые дамы, будьте свидетелями…

– Я могу позволить себе купить ваши услуги, – сказала она, протягивая руку к мягкому кожаному мешку, лежавшему на кафельном полу возле ее стула.

– Вы торопите события, – отозвался он. – Сначала я должен понять, чего именно вы от меня хотите.

Она пронзила его своими синими глазами, и он почувствовал знакомый холодок близости смерти.

– Вы убийца, – просто сказала она. – И убьете любого, если цена вас устроит. Так мне сказали.

Допив чай, он вновь наполнил чашки.

– Я сам выбираю, принять или не принять заказ, – ответил он. – Я не берусь за все, что мне предлагают.