— Логично, товарищ майор. А вы, если не секрет, когда сами каяться собираетесь?
— Да вот сейчас журнал заполню и начну рапорт сочинять.
— Много грехов-то?
— Да нет, мелочевка в основном. Одному хорошему парню дал пару раз со своего мобильника позвонить, «передачки» сверх нормы разрешал. За «мертвых душ» в прошлом году довольствие получил и не оформил, выслугу себе приписал, три раза больничные липовые оформлял. Самое страшное, информаторов силовыми методами вербовал.
— Били?
— Запугивал, грозился в камеру к уркам перевести.
— Это фигня, пожурят и простят. В крайнем случае капитаном ходить будете. Мне куда хуже.
— Наркота?
— Упаси Бог! Вы, товарищ майор, вообще нас, дубаков, за ублюдков последних держите. Водка — да, была, вернее, спирт. Деньги в камеру передавал за 10 процентов, малявы на волю относил, тоже за деньги. А уж баб перетрахал, чтобы их мужьям и любимым на «крытке» помочь, — и не сосчитать. Боюсь, всех и не упомнить.
— А ты напиши общим числом, и все дела.
— Э нет, товарищ майор. Не знаю, как у вас, а мне, чтобы отпустило, во всем покаяться надо, во всем, до мелочей. Каждую молодуху оттраханную вспомнить и прощения у нее попросить. Вы знаете, я тут трех уже навестил, на коленях стоял, прощения просил, плакал. Они вроде как простили, одна даже со мной поплакала, и знаете, вроде полегчало. А то в позапрошлый раз так приперло, что еле-еле ребята успели из петли вытащить. Как вы думаете, сегодня сильно торкнет?
— Думаю, что да. Меня уже подташнивает. Знаешь что, Паша, а собери-ка ты ребят и пройдись по камерам с большим шмоном. Ну объясни, конечно, с какими целями. Заточки, лезвия, веревки, все греби, карты и прочую фигню не тронь, пусть развлекаются. А то как начнут они себя жизни лишать, замучаешься рапортами отписываться. И грех опять же на нас будет — не уберегли. Давай действуй…
Когда начальнику областного управления ИТУ полковнику Игнатьеву положили на стол, рапорт о ЧП в СИЗО №1, он сначала глазам своим не поверил. 27 человек, в том числе и уже осужденные, ожидавшие этапа, беспрепятственно покинули следственный изолятор, причем дежурная смена даже список составила, объяснив свой поступок тем, что отпущенные на волю… невиновны.
Распорядившись арестовать дежурного по СИЗО до выяснения обстоятельств и объявив 27 человек в розыск, Игнатьев заперся в своем кабинете и приказал ни с кем его не соединять. Он метался по кабинету, сбрасывал со стеллажей изготовленные зоновскими умельцами поделки: матрешки с физиономиями всех звезд эстрады (самой большой была вечно молодая Пугачиха), кораблики с развернутыми парусами, шахматные фигурки в виде Совета министров (белые) и самых известных думцев (черные), прочую дребедень, сделанную из разной доступной зэкам фигни, и с наслаждением топтал. Что, что это? Происки завистников, недругов, кто-то метит на его «теплое» местечко? Он с ненавистью глянул на кресло с высокой спинкой перед своим рабочим столом — тоже зоновская работа. Трон, настоящий трон, иначе и не скажешь, это с Централа, он сам ленточку мебельного цеха перерезал. Все убрать, убрать к чертям! Завтра же наедут комиссии, телевизионщики чертовы, все вынюхивать будут, камерами своими лезть, вспышками щелкать. Он уже представлял репортаж по первому каналу и себя на этом троне. Да, телевизионщики такого ракурса не упустят: главный вертухай области на троне. И неудивительно, что у него исчезают зэки целыми отрядами. Нет, убрать, все отсюда убрать! Обычную мебель, обычные кресла. А впрочем, поздно уже, наверняка, если скандал разразится, найдутся подчиненные, которые с удовольствием поведают свободной прессе и об этой мебели, и про баньку у старого тюремного равелина, и про «списанную» служебную «Волгу», и про остальное… Господи, кто бы знал, как жестко это начальственное кресло…
Игнатьев смачно выругался, уселся за стол, с ненавистью посмотрел на колонку фамилий напротив соответственных кнопок селектора. Вот они, помощнички, две дюжины офицеров, что на последнем юбилее глазами влюбленными его поедали, чуть ли не в разрез шинели целовали. А сейчас к кому обратиться? Кто не подведет, кто не захочет за счет свежеснятой шкуры полковника Игнатьева добыть себе очередную звездочку, стать из зама главным… Сдадут! Точно сдадут, и этот, и этот, а уж этот — в первую очередь, давно на его «трон» метит, хоть и клянется в вечной преданности при каждом удобном и неудобном случае. Некому довериться, некому… Он снова выругался и ткнул пальцем в кнопку напротив фамилии «Васинцов», командира спецназа областного УИНа.
Читать дальше